– Ты не любишь девушек?

– Люблю! Просто… Ай, черт, я не хочу тебя обидеть, но это не то, что мне сейчас нужно. Я не хочу быть ни с кем, понимаешь? Я не хочу сделать тебе больно, потому что я хочу просто общения.

Неожиданно Мария широко улыбнулась.

– Ты думала, я влюбилась что ли? Нет! Мне просто интересно было попробовать это с тобой! Мне показалось, что у нас много общего… Ладно, не парься, все хорошо!

Девушка прошла к кровати и начала надевать тунику. Я растерянно скользила глазами по ее гибкому смуглому телу и пыталась унять легкую дрожь в губах и коленях. Конечно, раньше я целовалась с девушками, они мне нравились, у меня даже были непродолжительные легкие отношения, но ни разу ни одна девушка не целовала меня так внезапно и чувственно.

– Разве у тебя нет парня?

– Что? – недоуменно спросила колумбийка, завязывая тесемки на шее. – Помоги мне, пожалуйста.

Я подошла, откинула ее волосы на плечо и слегка онемевшими пальцами начала закреплять ткань. Странно было прикасаться к Марии после нашего спонтанного поцелуя, и мне не нравилось, что чувство возбуждения у меня все еще не проходит. В какую-то секунду мне захотелось, чтобы Мария ушла и я осталась наедине с собой, чтобы утрясти свои мысли, но этот импульс быстро угас.

– Я видела у тебя на фотографиях в комнате мужчину, с которым ты обнималась.

– А, так это и есть Матео, мой брат! Разве незаметно было?

– Нет, не особо.

Я замолчала, не зная, что еще сказать. Мария повернулась и взяла меня за плечи. Она едва сдерживала смех, и ее лицо выражало какую-то ласковую снисходительность.

– Слушай, не вздумай меня избегать теперь или чувствовать себя неловко, окей? Это просто маленький эксперимент и все! Все хорошо, да? – в ее глазах промелькнула грусть, и мне стало стыдно за свое секундное отчуждение от нее. Я кивнула и обняла Марию. Мы договорились, что я верну ей платье перед завтрашним походом в музей, и девушка ушла, звонко шлепая мокрыми сандалиями.

Я села на застеленную свежим одеялом кровать и уперлась лбом в руки, пахнущие пятновыводителем и порошком. Моя жизнь менялась с каждым днем, и прекрасная латиноамериканская женщина, которую я даже не знала неделю назад, сегодня предложила мне заняться любовью. Я чувствовала, как судьба тянет меня в немыслимый водоворот событий, интуитивно я нащупывала где-то в ближайшем будущем невероятные изменения, и с одной стороны мне хотелось прыгнуть в него с головой, а с другой – затормозить, твердо упереться ногами в землю и отдышаться.

Меня не тянуло к Марии, во мне не было влечения к ней или романтического волнения. Мои ресурсы для того, чтобы включить ее в свои дни на других правах, не были восполнены, но зато я чувствовала другое – во мне билась жизнь, странная, непонятная и неиспробованная ранее сила, энергия, и эта струя, этот свежий поток был только для меня. Мое горло вдруг перехватила какая-то ментальная жадность – я не хочу сейчас идти по жизни ни с кем! Я готова отдавать себя и свой свет другим людям, но я хочу быть одна! От внезапного накрывшего меня с головой счастья одиночества слезы вдруг полились из меня безудержным потоком, но они были радостные и светлые, как ливень в Сахаре. Я пошла в ванную, сдернула с себя одежду и, встав по струи холодной воды, яростно намыливала свое тело мочалкой, словно хотела стереть с себя любые чужие прикосновения – людей в метро, случайно оступившейся женщины на улице, моих подруг и даже Марии. Пыль Нью-Йорка и множество касаний сползали с меня вниз и исчезали в круглом стоке ванны вместе с хлопьями белой пены.

Зеркало напротив двери затянуло паром, и я провела по нему ладонью, чтобы увидеть себя. Из мутного тумана пара показалось мое отражение – смуглая от жаркого американского солнца кожа, маленькие груди, ярко заметные ребра с темными буквами татуировки и небольшой, едва заметный животик. Внезапно я вспомнила Люка, вечно критиковавшего меня за это. «Ты ведь совсем потеряла тонус, да и ноги раньше были лучше. Давай завтра вместе сходим в спортзал?» Я вспомнила, как, проходя мимо нашего зеркала в прихожей съемной квартиры, он каждый раз останавливался и подолгу разглядывал свои мышцы, каждую складочку на коже. Он проводил в спортивном зале несколько дней в неделю. А когда заболел на целый месяц и потерял пять килограмм, то впал в настоящую депрессию – ходил унылый и грустно рассматривал похудевшие руки. Ко мне он был так же требователен, как к себе. Я должна была выглядеть безупречно. Теперь я просто ненавижу спортивный зал и тренажеры.

Магическую тишину прервал звук сообщения. Я вздохнула, потянулась к телефону и разблокировала его.

«Вот номер брата. Тео даст тебе ответы на все твои вопросы, я ему написала в инстаграме, но он еще не прочитал и не ответил. Наверное, спит. Пока не звони – в Барселоне пять утра. Еще раз прости за мою маленькую шалость, пусть это будет моей компенсацией, ты выглядела немного холодной. Завтра все в силе?»

Я ответила утвердительно и убедила Марию, что все хорошо и я не сержусь, не в замешательстве и уже тем более – не собираюсь отстраняться от нее. Я ощущала странную легкость и радость, но в то же время мне не хотелось с кем-то общаться и делить блаженные несколько часов одиночества. Ванесса и Эбби, скорее всего, ушли надолго, как минимум до рассвета. Я вдруг почувствовала жгучее желание заняться проектом и решила посвятить это время просмотру «Амистада» и долгому анализу с кружкой пряного чая. От Марии пришли еще пару сообщений, но я смахнула уведомления, внесла скопированный номер телефона Матео в адресную книгу и открыла вотсап.

На аватаре Матео было фото, где он стоял на фоне моря в черной рубашке-поло. Ненавижу поло. Мне всегда казалось, что этот предмет одежды выглядит очень детским, и мне было странно видеть на взрослых брутальных мужчинах поло, которое неизбежно ассоциировалось у меня с мальчишками, бегающими с игрушечными пистолетами в спальных районах Сиэтла. Сдвинув брови, мужчина вопросительно смотрел на фотографа. Действительно, как я сразу не поняла, что они с Марией брат и сестра? Эта искорка наглого смеха во взгляде, темные жесткие волосы, длинные ресницы, большие розовые губы. Мария говорила мне, что Матео архитектор, но, если бы я встретила его на улице, я бы сказала, что он актер, музыкант или на худой конец