Даниле же нужно чем-то завести свой «БМВ». Еще ему требовалась лопата, чтобы выкопать столб. Впрочем, его-то можно было расшатать и выдернуть, как морковку с грядки.

– Где собираемся? – спросил Данила.

– Как это где собираемся? – Эльвира нахмурилась.

– Можно возле стоянки.

– Возле какой стоянки? Все вместе пойдем!

– Поднимайте эту спящую!.. – Данила показал на Венеру, которая действительно спала.

– Мог бы и красавицей назвать, – буркнул Степа, тряхнув ее за плечо. – Маша не обиделась бы. Да?

Он даже не думал, что может схлопотать от нее.

– Ты такой милый, когда жалкий, – цапнула его Маша.

Данила и пытался, но не смог сдержать улыбку.

– Да, он такой мне тоже больше нравится, – сказала Эльвира, на ходу мягко касаясь его рукой.

Она вышла из номера, но сразу же за дверью и остановилась, боялась идти дальше.

– Давай просыпайся! – Степа снова тряхнул Венеру, но та отказывалась открыть глаза.

– Степа, будь мужиком! – подбодрила его Галина.

Степа подхватил Венеру на руки, с трудом оторвал от кровати, но уже в холле сгрузил ее на пол, потому как не мог больше держать. Впрочем, Венера к этому времени уже проснулась и даже сразу включилась, начала соображать. Степа сказал, что ей нужно собрать вещи, дал пять минут, и она скрылась в комнате, которую Данила совсем недавно считал своей. Сам же он отправился в номер, где уже не было Машиных вещей.

– Пять минут, пять минут, – тихонько пропела себе под нос Эльвира.

Галина опустилась на диван, а она осталась стоять, вся в нервном напряжении. Данила занял место у лестницы с пистолетом на изготовку, Маша пугливо прижалась к нему.

– Зачем это все? – спросила Галина, рукой показав на дверь, за которой только что скрылся Степа. – Какие вещи? Ключи только забрать.

– Не знаю, я все заберу. Кто его знает, как там дальше будет, – сказала Эльвира.

– Может, и не будет ничего.

– Типун тебе на воротник!

– Может, в полицию позвонить? – спросил Данила.

Он знал, почему эта мысль посетила его с опозданием. Мобильный телефон по-прежнему не работал. Но ведь его можно было запустить. Если Галина знала, как включить усилитель сигнала или, напротив, вырубить глушилку. Где-то здесь вполне мог быть стационарный телефон или спутниковый.

– Позвони. Тебя же первого и заметут, – заявила Эльвира.

– Мисс, что за жаргон? – Данила театрально поморщился.

– Обзываться не надо!

– Я смотрю, у вас настроение поднялось.

– Это нервное, – сказала Галина. – Кстати, у тебя тоже.

– Нет, нервы у него что надо, – выдала Эльвира. – Придушил Олежека и в ус не дует.

– Данила его не трогал, – тихо, но упрямо сказала Маша.

– Ну да, ну да.

– Мы пойдем? – спросил Данила.

– Да, нам уже всем пора! – Галина порывисто поднялась с дивана.

– Действительно, чего они там?

Открылась дверь. Из номера вышел Степа. В одной руке спортивная сумка, в другой длинные и тяжелые ласты, которые он держал двумя пальцами.

– А коньки? – сострила Эльвира.

– Коньки у Венеры. – Степа поставил сумку на пол и закрыл за собой дверь.

– Такое ощущение, что она их откинула, – проговорила Галина и скривила губы.

Степа хотел что-то сказать, но тут шумно распахнулась дверь, и в холл с чемоданами в руках вывалился Шурик. Вслед за ним, с маленькой сумочкой на плече, вышла Рита.

– Черепашьи бега продолжаются! – ехидно сказала Эльвира, глянув на дверь, которая так и не открылась. – Заснула она там, что ли?

– А разве она не могла заснуть? – спросил Данила.

Действительно, что мешало Венере лечь на кровать, скинуть босоножки и вытянуться в полный рост? Спит сейчас себе спокойно пьяным сном, а они тут варятся в сомнениях и тревогах.

– Могла, – сказал Степа и толкнул дверь, но та и не подумала открываться.

– Не понял! Она что, закрылась? – Степа с силой ударил в дверь. – Венера!

– Ломать надо, – сказал Данила.

Степа кивнул, разогнался и врезался в дверь, но та даже не хрустнула.

– Еще давай!

Степа схватил Шурика за плечи. Тот все понял и позволил ему разогнать себя. В дверь они врезались вдвоем. Послышался треск.

Полотно уже можно было выбить ударом ноги, но Данила не собирался присваивать чужую победу. Он дождался, когда Степан с Шуриком повторят свой таранный удар, и только потом зашел в номер.

Венера животом лежала на кровати, а коленями стояла на полу. Глаза закрыты, на лице застывшая гримаса, рот приоткрыт, зубы оскалены. Голова в неестественном положении, под шеей полотенце, свернутое жгутом, подол платья задран, ноги разведены.

– Венера! – Степа с силой тряхнул ее за плечо.

Равновесие нарушилось, и безжизненное тело стало сползать с кровати на пол. Венера не оживала, не цеплялась пальцами за покрывало. Она была мертва.

Данила не мог поверить своим глазам. Убийца пробрался в номер, набросил на Венеру удавку, задушил ее, да еще и надругался над ней. Этот нелюдь затянул полотенце на шее жертвы, завалил ее на кровать, задрал платье. Неподалеку, прямо за дверью, находился вооруженный человек, но его это совершенно не пугало. Возможно, он закончил свое грязное дело лишь после того, как Степа с Шуриком начали выламывать дверь, затянул узел на шее жертвы, убил ее, а потом ушел. Или же к этому времени она уже была мертва.

– Венера, ты чего? – прохрипел Степа.

Дверь на балкон была открыта. Данила вспомнил, как бежал за Машей и прыгал за ней со второго этажа. Насильник тоже мог сигануть с балкона.

Но сначала Данила перебрался на соседний балкон. Дверь была открыта, и парень осторожно зашел в номер. Ему было страшно, он чувствовал себя неуверенно, поэтому мог стать легкой добычей для профессионала. Но в номере никого не было. А входная дверь оказалась открытой.

Данила напряг память. Кажется, Степа закрывал ее за собой, когда выходил из номера. Даже сумку поставил на пол, чтобы ее захлопнуть. Но на ключ не запирал.

Это что же получалось? Убийца не стал спрыгивать с балкона, просто зашел в соседний номер и через него проследовал в холл. А дальше что? Спустился по лестнице? Или пошел убивать? Преступник должен был учитывать, что вряд ли в номер к Венере зашли все. Возможно, кто-то остался в холле. Однако он никого не боялся, шел напролом.

– Данила! – донеслось из-за спины.

В номер с балкона входила Маша. Данила кивнул, глядя на нее. Пусть тянется за ним как ниточка за иголочкой, он только за.