хладнокровно, с безразличным выражением лица, не издавая ни звука, крушили железными палками кости и черепа, калеча и убивая. Не выдержали янычары и бежали позорно. Но из семи десятков нападавших набралось едва ли полтора десятка беглецов. Поскольку чорваджи-баши был убит, воины бежали до самой Лаханьи, где и доложили о страшных и необычных воинах. Главный предводитель решил сам вести оставшееся войско к странному дому.

Бернард, видя убегающего противника, лишь победно улыбался. Он отдал приказ воинам вернуться во двор и заняться восстановлением утраченных конечностей и прочих частей тела. В «лечении» принимал участие Алонсо. Он привез целую тачку глины, замесил ее в медном котле. Уже готовый липкий раствор воины сами наносили себе или сотоварищам на полученные дефекты.

Граф же прошел в лабораторию и, взяв с собой эликсир жизни, вернулся на место схватки.

– Вот лучшая проверка моего эликсира! Трупы свежие, не успели разложиться, и их много.

– По-моему, учитель, их слишком много. Хорошо бы, если твои воины, кто относительно цел, отнесли бы их на берег и сбросили в море. Иначе ночью придут гиены или шакалы и устроят пиршество. А еще до вечера слетятся вороны и стервятники. Завтра мы сами добровольно покинем дом, потому что трупы будут невыносимо смердеть.

– Верно. Но это будет завтра. А сейчас отличный момент для проверки.

Граф стал ходить среди павших. Тем, кто выглядел относительно целым, вливал в рот небольшую порцию мутной жидкости и при этом что-то шептал. Заклинание или просьбу к Господу о помощи? Матвею стоять среди груды мертвых тел было неприятно. Пахло кровью и еще чем-то почти неуловимым, чему Матвей не мог дать объяснение. Он стоял на краю площадки для битвы. Полем, ввиду небольшого размера, ее назвать было нельзя. А Бернард расхаживал среди убитых и нисколько не смущался. Вглядывался в лица, что-то бормотал. Когда подошел к Матвею, сказал:

– Я представлял османов несколько иначе. У них у всех европейские черты лица.

Граф помолчал, потом вздохнул:

– Ни один не пошевелился, не ожил. Придется менять рецептуру. Ну ничего, отрицательный результат – тоже опыт, который поможет.

До темноты Матвей успел поспать, потому что ему предстояло дежурить ночью на ограде. Как рассвело, на дороге показались янычары. На этот раз их было больше, чем вчера. Наверное, раздосадованный потерями предводитель похода решил захватить дом, убить или пленить защитников. И хорошо бы захватить одного, а лучше нескольких истуканов и продемонстрировать их султану. Ведь тот спросит о потерях, надо представить доказательство неудачи.

Матвей сразу слетел с забора, взмыл по лестнице, постучал в дверь графа.

– Учитель, там османы, много. Полагаю, в два раза больше вчерашнего.

– Должны отбиться.

Граф как был в халате, ночном колпаке, так и спустился во двор. По его приказу истуканы вышли за ограду и выстроились в шеренгу. Матвей встревожился. Уж слишком несоразмерны силы. На одного голема по 7–8 османов.

Завыла труба, янычары стали рассыпаться широким фронтом и ринулись в атаку. На этот раз луков у них не было. Видимо, вчерашнее поражение обсуждали, изменили тактику. Янычары бросали на истуканов арканы, своеобразные петли из конского волоса, сплетенного в пучок. Такой и мечом-то перерубить сложно, а у големов холодного оружия нет, только железные прутья как ударно-дробящее оружие. Замысел янычар понятен – свалить истукана и затоптать, разрушить. Бернард сразу понял опасность и отдал приказ: если набросят аркан на шею – не упираться, а с силой дернуть на себя, свалить противника, подтащить к себе и прутом разбить ему голову.

Вначале получалось неплохо, янычары снова потеряли до десятка воинов. Потом они изменили тактику. Набросив аркан на истукана, тянули втроем или вчетвером. Когда получалось свалить, быстро подтаскивали его к себе и разбивали боевыми молотами на мелкие куски, в злобе топтали. Хорошо, что этого ударно-дробящего оружия было не так много. На некоторое время установилось хрупкое равновесие. То янычары теснили, то истуканы продвигались вперед, оставляя за собой убитых или тяжелораненых.

Все же значительное преимущество янычар сказывалось. Из двух десятков глиняных воинов остался десяток, да и те были повреждены.

Матвей и граф наблюдали за схваткой со стены. Бернард, считавший своих воинов неуязвимыми и непобедимыми, забеспокоился. Если даже янычар останется пять человек, они взберутся по стенам, используя арканы, и тогда участь графа, Матвея и Алонсо предрешена. Пожилых и стариков янычары в плен не брали, убивали. Продать старика невозможно, а кормить – лишние расходы. Матвея участь пленного раба тоже пугала. Но оружному бою он не обучен, да и нет в имении оружия, кроме кухонных ножей. По крайней мере, он не видел.

Теперь за схваткой наблюдали с нарастающей тревогой. Когда Бернард создавал истуканов, он посчитал, что двух десятков за глаза хватит. Разбойники на острове бывают, но нечасто. Да и недавний случай с их нападением показал, что нескольких големов вполне достаточно.

Кричали и стонали янычары, раздавались звуки ударов. Вот уже миновал час с начала схватки, осталось четыре истукана. Янычар осталось 20–25, в движении их тяжело было посчитать. И что даст подсчет? Сейчас важна каждая боевая единица с обеих сторон. Матвей уже окидывал взглядом двор: не найдутся ли камни? Увидел пару камней, явно оставшихся после возведения забора. Большие, размером с голову. И кинуть их можно с забора в голову противника. Если повезет, двоих можно ранить, а то и убить. А если останется пять янычар?

Янычары тоже несли потери, а главное – выдохлись, устали, тогда как големы действовали активно, как в самом начале битвы. И все же наступил момент, когда только два истукана продолжали бой.

Слишком рискованно оставаться. Все поле усеяно трупами или тяжелоранеными. А еще валяются остатки големов в виде глиняных кусков. Матвей решил – пора читать цифровую комбинацию. Достал бумагу, прочитал. Несколько секунд ничего не происходило, потом раздалось хлопанье мощных крыльев и к имению приблизились грифоны, целый десяток. Вот когда янычар пробрало! Они поднимали головы, видели неведомых зверей. В страхе бросали оружие и бежали. Но грифоны их настигали, набрасывались сверху и сзади, рвали когтями спины, откусывали головы. Другие янычары, видя жуткую и быструю гибель товарищей, бросались на землю и притворялись мертвыми. Но грифонов обмануть не удавалось, они чувствовали живую, горячую плоть. Набрасывались на лежащих, вырывали куски плоти. Кто-то из янычар успевал закричать – жутко, надрывно. На других оставшихся еще в живых это действовало ужасно. Они пытались отползти подальше и только привлекали внимание грифонов.

В живых, как заметил Матвей, остался только один. Он шустро бежал, бросив оружие, и скрылся в оливковой роще. Наверняка