– Почему ты ни одного фильма не угадала? – Моя подружка была расстроена.

– Потому что вы неправильно их сокращаете, – призналась я.

– Как это? – удивилась она.

– Ну что такое – «Вэ-И‑О‑Сэ»? В бой идут одни старики. Значит, пять слов. И нужно говорить – «Вэ-Бэ-И‑О‑Эс». А «Не бойся, я с тобой» нужно говорить «Эн-Бэ-Я‑Эс-Тэ», понимаешь?

– Не понимаю. Так все говорят, – пожала плечами Наталка. – У тебя – слишком сложно получается.

– Ладно. – Я решила не спорить.

– Не переживай, ты быстро научишься. А в воскресенье пойдем в кино. Только у мамы надо отпроситься, – успокоила меня подруга.

Мы легли по кроватям, но мне не спалось. Я вертелась, вспоминала маму, думала о том, что она ни разу не позвонила, не прислала телеграмму. Возможно, вообще забыла обо мне. Тогда мне придется всю жизнь жить с тетей Соней и Наталкой. Значит, надо привыкать к новым играм и новым правилам. Я ведь себя успокаивала, что все это ненадолго – на месяц, два. Но тут вдруг мне показалось, что мама меня оставила. Насовсем. И забыла обо мне, как Багирка, у которой забрали котят, – она попереживала, а потом новых родила. А про старых забыла. Я понимала, что могу разбудить Тамика и расстроить тетю Соню, но ничего с собой не могла поделать. Я горько заплакала.

– Ты чего? – подскочила ко мне Наталка. – Что ты плачешь? Мам, мам, Каринка плачет! Ничего не случилось, а она плачет. Маааам!

Наталка испугалась по-настоящему. Она была уверена, что плакать можно только от боли, причем сильной, а вот так, лежа в кровати – нельзя. Кто же плачет, когда спать ложится?

– Что случилось? – Прибежала тетя Соня и присела ко мне на кровать.

– Мама так и не писала? Ни телеграммы, ничего? – хлюпнула я.

– Ты по маме соскучилась? – спросила тетя Соня.

– Да, я домой хочу. Очень.

– Понимаю, девочка, все понимаю. Надо потерпеть. Тебе тяжело. Мне тоже тяжело было, когда Давид меня сюда привез. Я тоже плакала и домой просилась. А потом привыкла. Хочешь, я тебе сказку расскажу?

– Хочу.

– Фу, как маленькие! – фыркнула Наталка.

– Можешь не слушать, – ответила ей тетя Соня. – Только я короткую расскажу, ладно? Про ежа. Знаешь сказку про ежа?

– Нет.

– Ты что, вообще сказок не знаешь? – удивилась тетя Соня.

– Знаю, но другие.

– Терпеть не могу сказки, – сказала Наталка. – Они для маленьких!

– Вот и не слушай, я Каринке буду рассказывать, – сказала тетя Соня и прилегла ко мне на кровать. Она гладила меня по голове и рассказывала.

…Жил на свете ежик. Была у него норка. Он собирал грибы, ягоды, делал запасы на зиму. Жил тяжело, много бегал, все время есть хотел. И норка у него была маленькая, от ветра иногда даже не укрывала. Поймал его однажды один человек и принес в свой замок. Этот человек был очень богатым – в замке у него было все, чего ни пожелаешь. И повелел он ежа кормить, поить, ухаживать за ним, обходиться вежливо. Ежик сначала очень радовался – и еды полно, и тепло всегда. Хочешь – гуляй, хочешь – спи. Так жил он долго. Пока однажды богатый человек не увидел, что еж стал очень грустным. Сидит на одном месте и даже не бегает – не хочет.

– Как ты себя чувствуешь? Всего ли тебе хватает? – спросил человек. – Чего желает твое сердце? Только скажи – все исполню.

– Ничего мне не надо, – ответил еж. – Лишь одно у меня желание. Верни меня под куст, где ты меня нашел, – в мой лес, в мою норку. Только об этом и мечтаю.

После этой сказки я опять горько заплакала.

– Я же говорила, что сказки – для маленьких! – буркнула Наталка. – Ты тоже хороша, мам, другую сказку не могла рассказать? Каринка и так нездоровая, еще ты со своими ежиками!

– Лучше отвар принеси. – Тетя Соня уже не знала, как меня успокоить, – я залила слезами подол ее ночной рубашки. Так и уснула в слезах.

Утром я проснулась от громких голосов. Наталка уже высунулась по пояс в окно, чтобы лучше слышать.

– Что случилось? – спросила я.

– Мама Костика пришла. Он пропал, – прошептала Наталка.

– Как пропал?

– Не слышно. Вроде бы на канале. Тимур молчит, не признается.

Конечно, я ничего не поняла. Но Наталка шепотом мне все объяснила. Канал – это такая канава на краю села. Из нее поливают плантации. Туда детям запрещают ходить. Потому что очень сильное течение, даже сильнее, чем в реке, и шлюзы. Если о шлюз ударишься, то все, умереть можно.

– Мы туда сходим обязательно! – пообещала Наталка.

– Так ведь нельзя! – испугалась я.

– Ну и что? Много чего нельзя. Все же ходят!

Как выяснилось позже, Костик вместе с Тимуром и Дамиком накануне, прямо с утра, пошли на канал. То есть родителям они, конечно, не сказали, что пошли на канал. Сказали, что на велосипедах будут кататься. Тимур с Дамиком вернулись по домам вечером, а Костик нет. Никогда раньше никто и не думал волноваться. Даже вечером еще особенно не волновались. Но мама Костика принесла маме Тимура парное молоко с вечерней дойки и увидела, что Тимур уже дома, а ее Костика еще нет. Ребята везде вместе бегали – и если собирались поздно, то тоже только все вместе. Тетя Луиза, мама Костика, спросила у Тимура, где ее сын, но Тимур начал лепетать что-то невнятное – мол, он не знает, наверное, велосипед сломался, и вообще все нормально. Вот тут женщины уже и разволновались: если у кого-то из ребят ломался велосипед, то чинили его все дружно. Никто не оставил бы друга со сломанным велосипедом. Мама Тимура пообещала ему веселую жизнь и копание огорода, если он не скажет, где Костик, но Тимур покорно согласился даже на огород. После этого тетя Луиза вместе с мамой Тимура побежали домой к Дамику, который, конечно же, был у себя. Он стал говорить, что Костик наверняка на плантации или гусей пошел воровать, что полностью противоречило версии про сломанный велосипед. Мама Дамика пообещала сыну веселую жизнь, полив огорода два раза в день всю неделю и разгрузку машины со щебенкой. Дамик на все покорно согласился, и после этого уже три женщины подняли на ноги мужчин.

С Костиком явно что-то случилось. Отцы поговорили с сыновьями, но те как воды в рот набрали. Отец Тимура даже пригрозил отобрать у сына велосипед, и то не подействовало. Женщины начали голосить и накинулись на мужчин – пусть ищут Костика где хотят, хоть всю деревню перероют. Мужчины отправились на поиски, но ни на плантации, ни в поле, где паслись гуси, ни на Тереке Костика не нашли. Более того, его не видел даже дядя Жорик, который, сидя за своим забором, видел и слышал все, что происходило в деревне, – ему даже со стула для этого не нужно было подниматься. Именно он и посоветовал поискать на канале, куда все ребята бегают купаться. Но и на канале Костика не нашли. Продавщица в магазине на станции сказала, что мальчишек не видела, пистоны никто не подкладывал. Костик просто сгинул. Дождавшись утра, мама Костика прибежала к тете Соне, но та честно ответила, что Наталка вчера была приговорена к тихим играм на лавочке возле дома. Тут мама Костика опять заплакала.