— Ты хочешь попросить за них? — с живейшим интересом откликнулся старый паук.

— Нет, я просто хочу присутствовать, вряд ли мне предъявят обвинения прямо в зале суда, если отпустили и до сих пор не вызывали, — сказал Северус, с негодованием думая о попытке директора навязать ему еще один обет.

— Ну что же, если отговаривать тебя бессмысленно, то ничего не поделаешь. Однако, лучше было бы не напоминать о себе, появляясь в зале суда. Надеюсь, ты передумаешь. Или ты хочешь увидеть юного Драко?

— Он там будет? — Северус с трудом сохранил бесстрастный тон. Учитывая стремление Альбуса заставить Снейпа выполнить обещание, данное Лили, и приглядывать совсем за другим мальчиком, Драко может оказаться лишним в раскладе. Значит, директору ни к чему знать о его желании во что бы ни стало позаботиться о крестнике.

— Мне нечего сказать Драко Малфою, я иду на процесс для другого.

И теперь, в зале суда, оставалось продолжить играть роль безразличного к участи всех Малфоев человека.

Драко, безуспешно прожигающий взглядом крестного, услышал, как Верховный чародей, призвав всех соблюдать тишину, провозгласил начало слушания дела Люциуса Абраксаса Малфоя, которого как раз ввели в зал суда и, усадив в кресло, приковали цепями.

Глава 23. В далекие края

Драко услышал, как Верховный чародей, призвав всех соблюдать тишину, провозгласил начало слушания дела Люциуса Абраксаса Малфоя, которого как раз ввели в зал суда и, усадив в кресло, приковали цепями.

Стало тихо, было слышно, как звякнули металлические звенья, а потом с середины переднего ряда поднялся министр и объявил:

— Слушается дело Люциуса Абраксаса Малфоя, обвиняемого в воскрешении Того-Кого-Нельзя-Называть, подготовке и попытке осуществления государственного переворота, убийстве сотрудников Министерства Магии, находящихся при исполнении. Обвинение представляют Корнелиус Освальд Фадж, министр магии, Долорес Джейн Амбридж, заместитель министра, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда Геркулес Сэмуэль Пламп.

— Обвиняемый, вы признаете свою вину?

Малфой молчал; к нему метнулся кто-то в алой мантии и тихо, но хорошо слышно всему залу сказал «Фините». Фадж повторил вопрос, и Люциус хрипло, как будто давно разучился говорить, ответил:

— Нет!

Северус с содроганием смотрел на некогда блистательного лорда. Безукоризненная внешность, всегда бывшая одним из козырей, стала работать против своего хозяина. Волосы, из платиновой гривы превратившиеся в седые сосульки, серое лицо с потрескавшимися губами и глубокой бороздой морщин, вертикально разделивших лоб. Малфой был в той же одежде, что и в день схватки; с какой-то маниакальной мстительностью на нее не наложили даже очищающего, и теперь всем видно было по бурым пятнам на ней, что Люциус действительно сражался, ранил и, возможно, убивал, воюя рядом со своим Господином.

Снейпа насторожило, что министр не назвал имени защитника; не то чтобы у Люциуса были шансы оправдаться, но все же не следовало пренебрегать ни малейшим шансом остаться в живых. Адвокат мог хотя бы попытаться отправить клиента в Азкабан на свидание с дементорами, а не на поцелуй с ними. Или Малфою вообще не дадут возможности оправдываться?

Так и вышло. Задав несколько уточняющих вопросов, Фадж велел переходить к допросу с веритасерумом, чтобы «не терять драгоценного времени, ибо Малфой здесь не один».

Амелия Боунс проследила за колдомедиком, напоившим узника сывороткой правды. Зельевар мог побиться об заклад, видя по многим признакам, благо опыт позволял, что Люциусу давали это зелье в несовместимых со здравым смыслом количествах.

Удостоверившись, что сыворотка подействовала, Боунс достала свиток и зачитала первый из подготовленных заранее вопросов:

— Ваше имя?

— Люциус Абраксас Малфой.

Самопишущее Перо забегало по пергаменту, подложенному секретарем, занося туда ответы на вопросы, способные отправить Малфоя на тот свет. Люциус механическим голосом, как будто не понимая, где он и что с ним происходит, ответил «да», когда его спросили, возрождал ли он сам или принимал ли участие в возрождении Неназываемого. Положительно он ответил и на вопрос об участии в подготовке и осуществлении захвата Министерства Магии. С приговором стало все ясно.

Драко смотрел на отца, забывая дышать. Мальчик не очень вслушивался в смысл сказанного, его мучило чувство, что он видит отца в последний раз. Малфой-младший уже не надеялся, что Люциуса отпустят, ведь со всех сторон уже слышались выкрики: «Азкабан!», «К дементорам его!», «Поцелуй!»

Однако допрос еще не закончился, как и действие веритасерума.

Поднялась приземистая волшебница.

— Каким образом удалось вернуть к жизни погибшего в восемьдесят первом году Того-Кого-Нельзя-Называть? — спросила она.

Альбус Дамблдор, до этого благодушно обозревавший разворачивающееся судебное действо, напружинился. Переговорив со многими влиятельными старейшинами, Верховный чародей был уверен, что судьи в большинстве проголосуют за его предложение. Однако, ввиду усилившейся до невозможности паранойи Фаджа, поставившего на уши все причастные к процессу департаменты, Альбусу не удалось заранее ознакомиться со списком вопросов, подготовленных Малфою. Точнее, директора интересовал только один из них, который и был задан Амбридж.

Дамблдор предпочел бы, чтобы сегодня не прозвучало слово «крестраж». Однако все дело было в том, сознавал ли сам Люциус, что за предмет он использовал. Если да, то, не в силах сопротивляться действию зелья правды, Малфой не только подпишет себе смертный приговор, против чего Альбус был по своим причинам против, но и поспособствует усилению напряжения в обществе. Никто, даже сам Альбус, не мог представить себе последствий.

Малфой все так же монотонно ответил:

— Лорд доверил мне предмет, черную тетрадь. Для воскрешения необходимо было передать её