Судя по всему, Палмер тут же пожалел о своих откровениях. Робко произнес:

– Теперь вы, наверное, решите, что я полный болван, раз на такую ерунду внимание обращал.

– Нет, что вы, – сочувственно произнес я. – Это очень непростая ситуация. Начнешь возмущаться – скажут, что чувства юмора нет.

– А если промолчишь…

– И дальше будут подшучивать.

– Точно, – согласился Палмер.

Закурив, я подумал: пришло время показать, что у нас есть кое-что общее.

– Вот и у меня были точно такие же намерения.

Палмер ответил вопросительным взглядом.

– Рассчитывал поработать. Думал, будет время читать, писать. Как вы сказали, ничто не отвлекает. Но на деле все оказалось сложнее.

Не представляете, как тянет в Лондон. Скучаю по друзьям, по Сохо. А что касается жилищных условий…

– На втором этаже поселили?

– Да. – Изображая святую невинность, я продолжил: – Нет, комнаты хорошие, просторные. Но сама атмосфера…

Я нарочно сделал паузу и внимательно вгляделся в лицо Палмера. Тот с нетерпением ждал, когда я договорю.

– …жутковатая. – Палмер буравил меня взглядом, словно хотел прочитать мысли. – Мне там, откровенно говоря, не по себе делается.

На какую-то секунду показалось, что сейчас Палмер поделится собственными наблюдениями, но ему все-таки не хватило смелости. Вместо этого мой собеседник произнес:

– А главное – комната сна…

Палмер снова завел разговор о причинах, побудивших его уволиться.

– Между нами говоря, не верю я в эту наркозную терапию, что бы там Мейтленд ни твердил. – Палмер перегнулся через стол и прошептал: – Между прочим, от этого пациенты умирают.

– В Уилдерхоупе?

Тот покачал головой:

– Нет. Там пока случаев не было. Но риск большой.

– Мейтленд показывал вам их истории болезни? Ну, пациенток из комнаты сна?

– От меня одно требовалось – проводить электрошоковую терапию и следить, чтобы все показатели были в норме. А конкретные случаи мы не обсуждали.

– Странно, правда?

Палмер попыхивал трубкой.

– Мой вам совет – не пытайтесь понять Мейтленда. Я давно это дело забросил.

Прошел час, а я так ничего и не узнал. Фразы с намеками и многозначительные взгляды Палмера к откровенности не подтолкнули. И все же я был уверен: он что-то скрывает. Поэтому решил бросить уловки и говорить начистоту.

– Там работает одна практикантка, Мэри Уильямс. Она комнату сна на дух не выносит.

– Ничего удивительного. Не понимаю, как медсестры целыми днями эту вонь терпят. Кошмар!

– Нет, запах тут ни при чем. Мэри Уильямс боится.

– Боится?

– Да. Будто она там что-то страшное увидела.

– В каком смысле – что-то страшное?

– Ну, что-то потустороннее… Вроде привидения.

У Палмера запульсировала жилка на виске.

– Эти старые дома… – пробормотал он, будто говоря сам с собой. Потом снова повторил: – Старые дома…

Но видно было, что он с трудом сдерживается. Трубка Палмера погасла, и, когда он снова закуривал, я заметил, что у бедняги трясутся руки. Палмер встал и произнес:

– Давайте я вам еще выпить принесу.

Прежде чем я успел возразить, Палмер уже отвернулся и кинулся к стойке.

А когда вернулся, явно нервничал. Разговор шел туго. То и дело повисало неловкое молчание, во время которого Палмер смотрел в собственный стакан и заговаривал, только когда я напоминал о своем присутствии деликатным покашливанием. Наконец Палмер поерзал на стуле и задал вопрос, не имевший никакого отношения к теме нашего разговора:

– Слушайте, Ричардсон, вы там, случайно, кольцо не видели?

Палмер заметил, как я вздрогнул.

– Видели, значит?

– Да.

Палмер вцепился пальцами в край стола. В моем гардеробе было всего два пиджака, и так получилось, что тогда я надел тот самый, в котором сообщал сестре Дженкинс о своей находке. Хотя я сказал, что собираюсь продать кольцо и пожертвовать деньги на нужды больницы, оно так и продолжало лежать в кармане. Я достал блестящий предмет и показал Палмеру.

– И где оно было? – спросил Палмер.

– В спальне.

– Где – в спальне?

– На ковре.

Он смотрел на кольцо как зачарованный.

– Палмер, чье это кольцо?

Ответил он не сразу:

– Моей жены.

– Не знал, что вы женаты.

– Она умерла, год назад.

– Мои соболезнования.

Палмер поглядел на меня и прибавил:

– Лейкемия.

Он говорил с такой грустью и нежностью, словно произносил ее имя.

– Вот почему не надо было ехать в Уилдерхоуп. Я был не готов. – Палмер не сводил завороженного взгляда с кольца. – Удивительно. Уже не надеялся, что найду. Перед тем как закрыли гроб, снял с ее пальца кольцо. Хотел, чтобы у меня что-то осталось… от нее…

– Палмер, – мягко произнес я, – как же вы потеряли такой ценный предмет?

– Не знаю. Положил на место, и… – В голосе Палмера звучало раздражение. – Да что я перед вами распинаюсь? Потерял, и все.

– Нет, Палмер, вы его не теряли. Кольцо пропало. Просто исчезло.

Палмер резко повернул голову, в стеклах очков мелькнули отблески света. Глаз его разглядеть я не мог, но почувствовал, как собеседник напрягся. Более того – ощетинился. Я продолжил:

– Подозреваю, в больнице происходили другие странные вещи. Странные, необъяснимые…

– Знаете что, Ричардсон? – рявкнул Палмер. – Не нравится в Уилдерхоупе – уезжайте. Больше мне сказать вам нечего.

Палмер резко вскочил и протянул мне руку.

– А за кольцо спасибо.

– Но, Палмер…

– Удачи. – Палмер схватил пальто и шагнул к двери. Но вдруг остановился и снова повернулся ко мне. Неожиданно лицо его смягчилось. – Не забывайте, чем на жизнь зарабатываете, Ричардсон. Следите за языком, не говорите что попало и кому попало. А то смотрите, как бы лицензию не отобрали.

Паб он покинул почти бегом. Дверь осталась приоткрытой, и через нее было видно, как на холм въезжают автобусы и грузовики. Ревели дизельные двигатели, в холодном воздухе чувствовался запах выхлопных газов, сквозняком внутрь занесло несколько осенних листьев. Бармен уставился на меня. Должно быть, я случайно повысил голос. Я отвернулся и снова закурил.

Меня очень раздосадовало нежелание Палмера обсуждать то, что он видел и слышал. Его осторожность поначалу выводила меня из себя. Боязнь Палмера погубить карьеру граничила с паранойей! Но, подумав как следует, я изменил мнение и больше не мог злиться. Палмер со мной не знаком, не знает, что я за человек, да и сам факт, что я вызвал его на встречу под выдуманным предлогом, характеризует меня не с лучшей стороны. Должно быть, Палмер с самого начала сообразил – что-то здесь нечисто. К тому же мне было искренне жаль его. Потерять жену в таком молодом возрасте – тяжелый удар. Я представил, как Палмер сидит за письменным столом в Уилдерхоупе, одинокий, несчастный, а иногда и напуганный. Принимает белые таблетки, чтобы немного успокоиться. Вполне естественно, что он уволился, и теперь не желает говорить об этом месте.