— У меня нет оснований подозревать Сальвадора в нечестности, и между нами не было ничего личного. Я хочу сказать, никогда не было серьезных столкновений, если не считать, что он в ходе какого-то расследования несколько раз обращался ко мне так, словно он Шерлок Холмс, а я — только что кончивший академию полицейский. Другое дело, что он все время отравлял жизнь одному младшему инспектору, моему близкому другу. Он отвратительно вел себя с беднягой Вильчесом, я просто не мог этого выносить. Когда Сальвадор узнал, что его прозвище, которое было известно всем в управлении, придумал я, наши отношения стали весьма натянутыми.

— Инспектор Дурной Глаз? Твое словечко?

— Да. Сальвадор был человеком, приносящим несчастье.

— Ты веришь в такие вещи? Я-то как раз невезучий.

Пердомо только пожал плечами и оставил вопрос без ответа.

— Но он был хорошим полицейским, как ты считаешь?

— Говорят, в подразделении по борьбе с наркотиками он проявил себя очень неплохо. Но ты не представляешь, как он вел себя в тот вечер, увидев, что я раньше него оказался на месте преступления. Он решил, что я хочу отжать у него дело.

— И по иронии судьбы оно тебе в конце концов досталось. Бедняга Сальвадор, — подытожил комиссар, — в последнее время он ходил сам не свой из-за своего мальчонки. Ты в курсе?

Пердомо кивнул.

Гальдон помолчал несколько секунд, дожидаясь, не скажет ли Пердомо еще что-нибудь по поводу своих взаимоотношений с Сальвадором, но, видя, что разговор угасает, решил перейти к делу:

— Знаешь, почему за дело Ларрасабаль взялся УДЕВ?

Пердомо сразу понял, куда клонит комиссар. УДЕВ был центральным подразделением, находившимся в Мадриде и состоявшим из элитных кадров полиции, которые оказывали поддержку провинциальным подразделениям. В городах, где были крепкие и хорошо организованные группы по расследованию насильственных преступлений, таких как Барселона, Севилья, Малага, Валенсия и, разумеется, Мадрид, инспекторы УДЕВ всегда руководили расследованием. В городах, где полицейская инфраструктура была не так развита, люди из УДЕВ вступали в дело, только когда расследование шло трудно или когда об этом ходатайствовали подразделения, не обладающие достаточными возможностями. С самого начала брать на себя расследование, которое могли прекрасно довести до конца группы, приписанные к провинциальному отделению мадридской полиции, значило демонстрировать свое превосходство.

Пердомо хотелось узнать подробности этого решения, и Гальдон изложил их в нескольких словах:

— Официальный приказ сверху. И когда я говорю «сверху», то имею в виду «с самого верха». Ты ведь знаешь, что жена премьер-министра не только большая любительница музыки, она еще время от времени поет на профессиональной сцене. Из-за личности убитой это преступление наделало шуму, оно будет широко освещаться в прессе, в том числе и в международной. Мы не можем завалить это дело. Понятно, почему с самого начала его поручили нам. Но Сальвадор погиб, и я считаю тебя человеком наиболее подходящим, чтобы вести расследование, не только потому, что ты напрямую знаком с делом, но и потому, что у тебя потрясающий нюх. Или ты думаешь, мы не иззавидовались, когда ты схватил в Эль-Боало этого убийцу-единорога?

— Просто повезло. Этот тип заправлялся передо мной, и, когда открыл багажник, мое внимание привлекла необычная удочка, которая была видна только наполовину. На мой вопрос, где он ее купил, он ответил, что сделал ее сам, но я тут же разглядел, что это не удочка, а бивень нарвала. Моя жена очень любила море и иногда рассказывала Грегорио истории про морского единорога, в том числе и про то, что его бивень может достигать в длину почти двух метров.

— Твоя наблюдательность спасла жизнь не одной женщине, Пердомо. Этот психопат заколол тринадцать женщин и мог бы заниматься этим годами, потому что серийный убийца никогда не прекращает действовать. И ты знаешь, что, по данным жандармерии, следующей жертвой должна была стать жена алькальда. Так что ты отличился.

— Спасибо, но давай вернемся к делу, которым мы занимаемся, здесь есть для меня одна непонятная вещь. Что, УДЕВ приостанавливает расследование, чтобы его вел скромный инспектор из провинциального подразделения?

— Наверное, я не слишком хорошо объяснил. На время расследования тебя приписывают к моему подразделению. Я уже говорил с твоим комиссаром, он напишет нужные бумажки. Мы подготовили тебе кабинет в отделе по расследованию убийств и исчезновений. Когда ты раскроешь преступление — а я не сомневаюсь, что ты его раскроешь, — вся слава достанется УДЕВ.

— Ловко. Но с кем я буду его расследовать? Я привык работать с Вильчесом.

— Из всей провинциальной бригады меня интересуешь только ты. Вильчес останется на своем месте, а тебе придется работать с младшим инспектором Вильянуэвой, он был напарником Сальвадора.

Гальдон попробовал выпустить кольцо дыма, но у него не получилось. Увидев, что Пердомо помрачнел, комиссар спросил:

— О чем задумался? Тебе предстоит расследовать самое громкое убийство года, а я не вижу восторгов. Любой инспектор из убойного отдела сам дал бы убить себя, чтобы оказаться во главе такого расследования.

— В том-то и дело. Сколько у тебя людей в отделе убийств?

— Шестнадцать.

— И что они скажут, когда узнают, что ты доверил расследование человеку из провинциального подразделения, а не им?

— Вильянуэва из УДЕВ, а он будет участвовать вместе с тобой в расследовании.

— Но он будет выполнять мои приказы. Поверь мне, из-за этого будут проблемы.

— Это мое дело — решать их. Если кто-нибудь из моих людей осмелится мешать тебе, просто обратись ко мне, я это тотчас же прекращу. Начиная с Вильянуэвы. Ты его знаешь?

— Пару раз виделись.

— Он очень переживает, у него были прекрасные отношения с Сальвадором, и он рвется расследовать убийство своего напарника, а не скрипачки. Но толково работать он не сможет, потому что относится к происшедшему чересчур эмоционально. Кроме того, он должен ввести тебя в курс дела относительно того, чего мы успели добиться. А на дело Сальвадора я брошу четверых, вдвое больше обычного. Мы добудем сукиного сына, который это сделал, раньше, чем ты себе представляешь.

Комиссар Гальдон глубоко затянулся окурком сигареты, так что обжег пальцы, и добавил:

— Бедняга Сальвадор, мир его праху. Хочу тебе сказать, он был хорошим полицейским. Со своими штучками, как любой другой, но ведь мы простим их ему. Пойдешь на похороны завтра?

Пердомо сделал неопределенный жест, на что Гальдон тут же отреагировал:

— Надо, парень, надо. Что бы между вами ни было, пора про это забыть.

Он наконец погасил сигарету и переменил тему:

— А как у тебя дела?

— Не жалуюсь. Во всяком случае, получаю от всех поздравления по поводу того случая в Эль-Боало.