Заказав на обед два стакана кофе и тарелку рисовой каши, Елена обхватила голову руками и закрыла глаза. Каша медленно, но верно остывала, а кофе уже превратился в бурду, но заставить себя есть или пить все это она не могла.

«Это она, точно она! — Елена растирала виски холодными пальцами. — Диму заказала его прекрасная супружница, несравненная мадам блонди… Муж в могиле, а ей — вся фирма. А может, у Людмилы и любовник есть? Тогда вообще все встает на свои места. Зачем ей развод, при котором она могла бы многое потерять? Ведь гораздо лучше просто убрать с дороги ненужного человека, заплатив Жданову за липовый диагноз».

Теперь дело оставалось за малым: доказать, что Дмитрию поставили неправильный диагноз намеренно и что именно этот диагноз стал причиной его самоубийства. Но для того, чтобы сделать повторный анализ, была необходима эксгумация, а разрешение на нее могла дать либо Людмила, либо судебные органы. Но с чем туда идти? Что она может предъявить суду? Вот если бы ей удалось доказать хотя бы наличие у Людмилы любовника. Но как?

Лена с трудом открыла глаза и взглянула на часы.

— Твою мать! — она с грохотом отодвинула стул в сторону и кинулась к выходу. Задумавшись, Голубева совершенно забыла о времени и теперь опаздывала на четыре минуты.

В офис она влетела с десятиминутным опозданием, мокрая как мышь, почти задохнувшаяся, и сразу же наткнулась на Людмилу Владимировну, которая прогуливалась по приемной.

— Что с тобой происходит, Лена? — женщина смотрела на Голубеву отчужденно и пренебрежительно. — Ты постоянно опаздываешь, нервная, с работой не справляешься. У тебя проблемы или это твой стиль работы? Боюсь, что если ты так работаешь всегда, то нам придется очень скоро расстаться.

Людмила спокойно развернулась и ушла к себе в кабинет, на прощание потребовав от Елены отчет о затратах на канцтовары в офисе за последний месяц.

Голубева выдохнула и села в кресло. Надо было срочно что-то решать, иначе все могло кончиться очень плохо. Спустя пять минут она поднялась, взяла в руки отчет и постучала в дверь босса.

— Да-да, — Людмила Владимировна, сама любезность, ответила мгновенно. — Можно.

Елена вошла в кабинет и, стараясь не встречаться с директором взглядом, положила отчет на стол:

— Вот отчет. Людмила Владимировна, мне нужно пять дней, у меня действительно, вы правы, крупные неприятности.

— Я не совсем тебя поняла, — Людмила крутила в руках папку. — Неделя отпуска? А что, если это, конечно, не секрет, с тобой случилось?

— У меня недавно погиб мужчина, который был мне очень дорог, — ответила Голубева чистую правду.

— О господи! — неожиданно для Елены, Товстоногова проявила заботу, в ней даже проснулись человеческие эмоции. — Как я тебя понимаю!

«Еще бы, дрянь! — Лена сжала кулаки. — Только вот, в отличие от тебя, я непричастна к смерти Димы».

— А что с ним случилось? — Людмила проявляла чудеса бестактности. «Ладно, я выдержу и это», — решила Голубева и ответила как можно спокойнее:

— Он погиб. Упал с крыши коттеджа, когда устанавливал антенну.

— Конечно, Лена, бери отпуск, — Людмила покровительственно улыбнулась. — И постарайся за это время прийти в себя. Сама понимаешь, что больше я тебе дать не могу. Работа, бизнес сейчас и так в ужасном состоянии. Смерть Димы, похороны… Сама понимаешь.

Людмила говорила совершенно спокойно, словно отличница на уроке. Фиалковые глаза оставались бесстрастны и холодны, и вообще Товстоногова напоминала Елене Снежную королеву.

— Спасибо, — выдавила Голубева и поскорее вышла из кабинета.

Из офиса Елена прямиком отправилась в салон красоты.

В «Афродите», как всегда, играла приятная музыка, и мастер Елены, как на удачу, оказалась свободна.

— Что делаем? — Таня улыбнулась, глядя на нее в зеркало. Но, поймав грустный взгляд Голубевой, притихла. — Что-то не так?

— Все нормально, — улыбнулась Лена. — Давайте уберем всю эту рыжую гриву к черту, сделаем мне самую короткую стрижку, которую только можно, и покрасим в черный цвет.

— Прямо в черный? — ахнула Таня. — Может, для начала в темно-коричневый?

— Можно и в темно-коричневый, — согласилась Елена. — Все что угодно, только уберите эти рыжие патлы.

Старый образ теперь намертво ассоциировался у нее с Димой и всей этой историей с ВИЧ и Виктором Ждановым. Голубева искренне верила, что, сменив имидж, она сможет хотя бы частично изменить и свою жизнь.

Из салона красоты она вышла уже более уверенной в своем предстоящем предприятии. Высокая брюнетка с узкими скулами, огромными глазищами и лихой мальчишечьей стрижкой, которая скостила ей еще пару лет. Студентка, да и только! Если в глаза не смотреть, конечно.

Солнце грело уже совсем по-весеннему, и хотя порывистый ветер все еще оставался ледяным и зимним, наступление весны чувствовалось практически во всем. И в первых сосульках, и в небольших лужицах посреди дороги, даже птицы пели по-особенному. Вернее, начали петь, зимой Елена их не слышала. Голубева брела по улице и улыбалась. Как она могла не видеть всего этого? В последние дни Елена была настолько загружена неприятностями, которые валились на нее словно из рога изобилия, что ничего не замечала. Теперь отпустило и стало легче, это потому что она приняла решение. Это всегда так: пока сомневаешься и мечешься из стороны в сторону, на душе тошно и неспокойно.

Лена обошла открытый канализационный люк, чисто автоматически обматерив про себя коммунальные службы города, как вдруг встала посреди улицы, словно застывшее изваяние.

«А что, если разыскать дочь Димы Юлю? Потом договориться с ее мамой и попросить их написать заявление на эксгумацию?»

Идея умерла так же быстро, как и возникла. Во-первых, Голубева даже города не знала, где живет Юля. Конечно, можно попытаться вычислить населенный пункт по остановке поезда, но это займет уйму времени. И потом, даже если она найдет город, то как выйдет на саму Юлю? В сериале этот план, может быть, и сработал бы, а вот в реальной жизни — вряд ли. А во-вторых, если предположить невозможное и представить, что Юлю она все-таки разыскала, что тогда Голубева скажет ее матери? Кто она такая? Почему просит их вытащить из земли родного человека? Пережить весь этот ужас еще раз? Да они, скорее всего, пошлют ее куда подальше и будут по-своему правы.

Елена тяжело вздохнула. «Нет, придется придумать что-то другое».

— Катя, — Голубева набрала номер школьной подруги, — можно я вечером к вам загляну?

— Конечно, — Катя прыснула в трубку. — Неужели ты по мне соскучилась?

— Соскучилась, — Елена тяжело вздохнула. Как трудно врать, тем более если ты последний раз звонила подруге год назад. — Кать, мне помощь нужна.

— Моя или Славы?