Кертис просмотрел всё от начала до конца, поднял руку – Франц немедленно прервал воспроизведение – и немного помолчал, прикидывая варианты.

– Что ты обо всем этом думаешь? – обратился он, наконец, к помощнику.

– Мутное дело, экселенц.

– Согласен. Так. За работу, Франц. Свистни «канарейкам». Мне нужны все материалы. Кто, что, кого, куда, зачем. Если госпоже Ставриной предъявят обвинение – я хочу узнать об этом одновременно с ней. Если она наймёт адвоката – я хочу знать, кого конкретно она наняла. Кстати, скомандуй Питерсу готовность: пусть держит своих мальчиков в полной боевой. У неё почти наверняка нет здесь знакомых юристов, так что проследи, чтобы она взяла нашего человека. Если всё-таки будет привлечен кто-то со стороны – ищи подходы. Благожелательные подходы, ясно? Вся возможная помощь, Франц. Не афишируя, естественно. Вопрос о выходе под залог должен возникнуть и решиться положительно. Как только выйдет – хвост за ней самой и за этим парнем. Если адвокат не наш – за ним тоже. Вплоть до посещения сортира и покупки таблеток от головной боли.

– Вы заинтересованы в этой даме, экселенц? – Франц был одним из немногих людей, которые имели право задавать вопросы.

– Пожалуй. Когда-то я был с ней знаком, и она подавала тогда определённые надежды. Впрочем, они оправдались. Бортовой врач? Ну-ну…

Лейтенант Эндрю Даркхолл был раздражен и даже не пытался это скрыть. Дело, выглядевшее поначалу простым, как апельсин, рассыпалось на глазах. И загвоздка заключалась даже не в присутствии насмешливого, по обыкновению, Трейси, которого Даркхолл недолюбливал ещё со времён студенческого братства юридического факультета. Лейтенанта бесила парочка подозреваемых. Бесила с самого начала, с того момента, когда пришёл ответ на стандартный запрос по поводу установления личности.

С Варфоломеем Кондовым никаких проблем не предвиделось. Абсолютно прозрачная биография не оставляла простора для воображения, как, впрочем, не давала и почвы для подозрений. Потомственный закатец: родился, учился, летал. Пилотская лицензия. Равноправный партнер компании «Радда, инк», зарегистрированной год назад. Не был, не числится, не замечен. Образец добропорядочности, чтоб ему! И за подружку горой…

Что же касается женщины… эта, пожалуй, поинтереснее. Начать хотя бы с того, что информация по запросу была получена двойственная. Чуть больше года назад Агата Ставрина возникла из небытия как гражданка Заката, где и получила буквально на днях межпланетный диплом бортового врача. И примерно за месяц до появления у планеты Закат новой гражданки агентством «Верный Спутник» был выдан сертификат. Да не какой-нибудь, а – «золото». Имя не указывалось, только данные ДНК.

Саму карточку полиция в ее вещах не нашла, а «Спутники» ограничились внесением в общедоступную базу данных более чем скупого «Агент № Аu001819». Всё. Где и как «Агент № Аu001819» жила до получения сертификата, было совершенно непонятно, ни в одном из доступных планетарных реестров она не числилась. Судя по всему, Даркхолл столкнулся с полной сменой личности, обеспеченной на всех уровнях. И как прикажете работать?

Попытка докопаться не дала ничего: сукин сын Трейси лениво поинтересовался, имеются ли у полиции Рейвен-Сити претензии к его клиентке, выходящие за временные рамки, обозначенные обстоятельствами текущего дела. Нет? Тогда не о чем и говорить. Сама же госпожа Ставрина лишь мило улыбнулась и заявила, что, разумеется, НАНИМАТЕЛЮ агентство предоставит исчерпывающую информацию. Пятьсот экю в день, минимальный срок найма десять дней. Желаете оформить контракт?

Даркхолл не был дураком. И прекрасно понимал, что попробуй он запросить у Департамента соответствующие средства, с мечтами о достойной карьере и достойной пенсии придётся распрощаться в ту же минуту и навсегда. А ведь личность-то, судя по всему, прелюбопытная. Но нет, не подберёшься. Пять тысяч экю!

Заход с медицинской стороны также провалился. Тармин? Конечно же ей знаком этот препарат. Но в её саквояже его нет и быть не может, как и в корабельной аптечке. Желаете убедиться? Корабль в порту, много времени проверка не займёт.

По определению, лейтенант. Тармин – вещество предельно специфическое. Разумеется, с его помощью можно убить – поэтому все мы здесь и находимся, не так ли? – но предназначен он не для этого. Его используют в крупных стационарных клиниках при серьёзных операциях, требующих мягкой остановки сердечной деятельности. И только там.

Поэтому в саквояжи бортовых врачей – а также врачей «скорой помощи» и медиков, прикрепленных к спасательным службам – тармин не кладут. Вопрос пространства, не более того. Каким бы объёмом ни обладал саквояж, этот объём конечен. И занимать его заведомо бесполезным в полевых условиях препаратом не станет ни один врач, стоящий своей лицензии.

Что же касается корабля… капитан, поймите. Медики, работающие в действующих войсках, тармином, возможно, располагают, хотя и это крайне маловероятно. Но на гражданском судне, медблок которого для операций, требующих тармина, не приспособлен в принципе…

Если пациент бортврача пострадал в такой степени, что для адекватной работы с ним требуется остановить сердце, тармин тут без толку. Надо закладывать в «Саркофаг» (быстро, тут уж не до мягкости!) и обеспечивать транспортировку к профессиональным – и высококлассным, сэр! – хирургам. Я не хирург, я бортовой медик, на ваши деньги – узкоспециализированный врач «скорой помощи». На кой чёрт мне тармин и кто, кстати, позволит мне его иметь? Это же «красный-альфа-красный»!

Подложить? Ну, это вряд ли. Мой саквояж могу открыть я сама; мой шкипер – в «зелёной» секции; или кто-то, кому Министерство здравоохранения Заката сообщило аварийный код полного доступа. Конечно, взломать можно что угодно, но сделать это так, чтобы я ничего не заметила? Давайте попробуем воспользоваться пресловутой бритвой Оккама. Проверяйте, ничего не имею против.

Когда доставленный в участок саквояж доктора Ставриной вскрыли в присутствии поднявшегося из своих мрачных владений судмедэксперта, его содержимое полностью подтвердило показания женщины. Тармин отсутствовал. Три пустые ячейки соответствовали трём шприц-тюбикам, лежащим в контейнере для использованных единиц. И на этих тюбиках были отпечатки доктора Ставриной. На этих – были, а на шприц-тюбике из-под тармина – нет.

Судмедэксперт подтвердил правильность применения именно этих трёх препаратов в случае резаной раны и ушиба головы. Ни один из них – ни сам по себе, ни в сочетании с другими – не мог вызвать смерть потерпевшего. В этом док Ришар ручался головой. Кстати, выкладки этой особы по поводу применения тармина и целесообразности его наличия у полевых медиков он также подтвердил. Результаты вскрытия ещё не были готовы, но по всему выходило, что если для убийства был использован именно тармин, то (в силу неясности происхождения) явно он на подозреваемую не указывает.

Да и с мотивом преступления не складывалось. Избавиться, не поделив прибыль, от лишнего компаньона? Допустим. Но чего ради делать это на Триангле? Сложно, дорого, опасно; может плохо кончиться. Впрочем, уже…