Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Человеческий век короток, Таида, а великая цель требует всей энергии и всего времени… Любовь прекраснейшее из земных безумств, но цена ее для меня слишком высока.
Царь и гетера говорили между собой, забыв о присутствии других людей в шатре.
Посмотрев на Птолемея, Лисипп опять решил повернуть разговор в другое русло:
– Какова все же твоя конечная цель, Александр?
Александр убежденно заявил:
– Создание единого государства, в котором свободные люди будут уравнены в своих правах.
В шатер вошел один из военачальников и подошел к Александру:
– Финикийцы разорили и подожгли храм Диониса, царь!
– Храм Диониса разрушен? – побледнев, переспросил Александр.
Гефестион вопросительно посмотрел на принесших страшную весть. Те молчали, опустив глаза.
Царь в ужасе продолжал:
– Боги мстительны! А гнев Диониса страшен!
Таида прильнула к ногам царя, подняла на него глаза, убежденно прошептала, чтобы слышал один Александр:
– Он не простит тебе бездействия и страха, но будет с тобой в твоем пути к пределам мира.
Александр резко встал, гневно взглянул на принесшего эту весть, с силой поставил чашу, вновь наполненную вином, на стол, да так, что вино выплеснулось и, словно кровь, потекло по рукам полководца.
– Необузданная чернь! Остановить глумление!
– Поздно, царь!
– На площадь зачинщиков!..
В центре разрушенной площади среди выстроившихся отрядов воинов стояли со связанными руками три зачинщика поджога храма Диониса.
Царь Александр говорил негромко, но в полной тишине, висевшей над площадью, ясно слышно было каждое его слово:
– Я привел вас в Фивы и поведу дальше. Впереди долгий путь. И я хочу, чтобы вы знали: отмщение – не цель, а средство устрашения врагов… Оно – возмездие.
Внимательным взглядом царь оглядел ряды суровых воинов. И, убедившись, что они внимательно внемлют словам своего полководца, продолжал:
– …Я приказал снести стены, разрушить дома непокорных, разделить земельные угодья… Это справедливая кара за былые бесчинства и сопротивление… И это урок на будущее. Но я не призывал вас разорять то, что создано талантом художников и зодчих, усердием тысяч мастеров!.. Там, куда мы пришли и придем, – наша земля. А свою землю разорять глупо и преступно! Как могла подняться рука на храм Диониса!
Среди воинов послышались одобрительные возгласы.
Зачинщики стояли потупив головы.
– Армия должна подчиняться закону, единому для всех! А этих…
Он протянул руку, указав на связанных финикийцев…
Александр не успел закончить, как оттуда, где стояла свита царя, выступила вперед Таида.
Все головы повернулись в ее сторону. С недоумением смотрел на нее и царь.
– Если ты разрешишь мне, царь, я хочу сказать слово в защиту тех, кто не сумел обуздать своих чувств…
Александр холодно смотрел на эту красивую, необычную девушку, столь дерзко вмешавшуюся в его разговор с солдатами. Будучи умным психологом, Александр понимал, что надо дать ей слово. Ситуация диктовала эту необходимость. Царь помолчал, потом спокойно сказал:
– Если у тебя есть что сказать, говори.
– Твоя речь была справедливой, царь!.. Но когда ты говорил, я вспомнила о разоренных городах, униженных, распятых людях, о гибели матерей и отцов на глазах у детей и детей на глазах родителей… Это не может, царь, вмиг исчезнуть из сознания, уменьшить боль и по приказу заставить забыть о море пролитой крови… Бывает, что чувство побеждает разум… Это можно понять.
В рядах воинов послышался легкий шум. Александр почувствовал перемену в их настроении. Поняла это и Таида. И продолжила:
– Они нарушили приказ, и в этом их вина. Но они заслуживают снисхождения, царь! Заслуживают потому, что клокочущая в душе святая, справедливая ненависть к врагу заставила их в тот час забыть обо всем, кроме мести!..
Таида сделала паузу. Головы зачинщиков поднялись. Они не сводили глаз со своей защитницы.
– Мудрость присуща великим. Прояви ее, Александр!
Александр понял, что возникла ситуация, когда он должен отступить. Он помолчал, потом без прежнего пафоса, даже как будто немного устало, но вместе с тем жестко, произнес:
– Хорошо!.. Пусть сказанное мной будет предупреждением на будущее.
Он повернулся и пошел к своему шатру. Свита за ним.
Царь бросил Гефестиону:
– Умна! И смела!
– В уме ей нельзя отказать. И красива… И умна… Тем и опасна…
Александр улыбнулся:
– Не преувеличивай, Гефестион!..
Воины смотрели в сторону уходящей Таиды. Один из военачальников тихо сказал другому:
– Красота покоряет, но и ум тоже!..
Ярким солнечным утром Таида и Птолемей скакали навстречу друг другу. Они договорились встретиться вдали от разрушенного города. Встретившись, они не спеша побрели по дорожке, устланной резной тенью деревьев и солнечными пятнами.
Птолемей обнял Таиду и почувствовал в ней незнакомую ранее скованность.
– Что-нибудь случилось?
– Нет. Пока нет, Птолемей.
– Ты говоришь загадками, Таида.
– Вся жизнь – загадка. Просто мне грустно. Через несколько часов снова разлука… Вы возвращаетесь в Македонию… Я – в Афины! Впереди вас ждет поход на Восток!.. А меня?..
Птолемей обрадовался, уловив печаль в голосе любимой, крепко сжал ее в объятиях:
– Если тебя так тревожит разлука, то я постараюсь, чтобы она была недолгой.
– Правда? – искренне обрадовалась Таида.
– Да, правда. Но ты должна быть более осторожной.
– Что ты имеешь в виду?
– Я восхищен твоим вчерашним поступком на площади, Таида. Ты поступила смело… Но слишком смело. Это могло тебе стоить жизни.
– Разве ты не защитил бы меня, если бы я оказалась рядом с обреченными на казнь?
– Конечно, защитил бы. Но меня могло не быть рядом.
Она победоносно улыбнулась:
– Иногда цель стоит риска.
Птолемей внимательно посмотрел прямо в глаза Таиды.
– Цель была защитить несчастных или… показать себя Александру?
Таида не ожидала такой проницательности, которая проявилась в словах Птолемея. Она покраснела и на какой-то миг даже немного растерялась. Возлюбленный на сей раз проник в глубину ее замысла. Однако она быстро справилась с внутренним волнением и решила, что лукавство не лучший выход из положения: