– Скажу тебе откровенно, Птолемей: обе задачи были равновелики.

Он удовлетворенно усмехнулся:

– Я так и думал… Таида, в кого из нас ты влюблена, в Александра или в меня? Или это слово здесь вообще неприменимо?

Птолемей так смотрел на Таиду, что было ясно, сколь велико его желание проникнуть в чувства и мысли афинской красавицы. Но та продолжала оставаться для него загадкой. Она была спокойна и серьезна, когда отвечала ему:

– Что ты имеешь в виду?.. Любовь не часто посещает нас. Иногда как драгоценный подарок свыше… иногда как горькая расплата за неведомые порой грехи… Чаще боги даруют нам влюбленность, которая приносит радость и не требует жертв. Разве это так плохо?.. Александр интересует меня – он действительно необыкновенный человек. Это странно?

– Ты все время говоришь о нем, – сжав плечи девушки, гневно проговорил Птолемей.

– Не ревнуй, дорогой… Разве мои ласки не приносят тебе сладостного волнения?

– Твои ласки даруют мне многие сладостные минуты, но кто в мыслях твоих, кто в сердце?

– Над сердцем властны только боги… И хватит об этом, Птолемей.

Что-то подавив в себе, внешне спокойно он спросил:

– Когда я увижу тебя снова?

Таида опустила голову, чтобы не видно было радостного блеска ее глаз – вновь вернуться в армию Александра было главной ее целью.

– Это зависит от тебя. Я мечтаю увидеть Восток. Позови меня, и я приеду в армию Александра. – Она одарила Птолемея светлой улыбкой. – И мы продолжим наш разговор… Ты нравишься мне, Птолемей, и я желаю тебе удачи… Всем вам удачи в отмщении персам и уничтожении их тирании.

Таида подошла к Птолемею, обняла его и поцеловала:

– До встречи! И пусть берегут вас боги!

Гетера легко вскочила на лошадь и умчалась. Птолемей еще долго стоял неподвижно, глядя вдаль и ничего не видя перед собой.

«Боги создали женщин не менее доблестными, чем мужчин», – подумал вдруг Птолемей и решил, что в самое ближайшее время сделает все, чтобы встретиться с Таидой и больше никогда не разлучаться с ней.

Таида стремительно мчалась на белоснежной красавице Афре навстречу набирающему силу солнечному дню. Она была счастлива от одержанной первой победы: дорога к сердцу Александра была открыта и обещала впереди много неожиданных и прекрасных мгновений. Она чувствовала, что сможет подчинить царя своей воле.

Царю нужен весь мир, ей – Александр!..

– Доблестные македонские солдаты! – обратился Александр перед началом похода к войску. С виду он был спокоен. Жесты скупые, уверенные. Глаза светились голубизной. – Персидское царство должно подвергнуться жесточайшему испытанию македонским оружием. Завтра мы пойдем добывать славу для Эллады и золото для себя. Мы должны вернуться из похода в Азию людьми богатыми. Мы должны вернуться победителями!!!

Слова царя пришлись по душе воинам.

– Завтра в поход! Приказываю: объявить сигнал к выступлению! – обратился царь к закаленному в боях Пармениону.

Опытный полководец Парменион был верный соратник царя Филиппа. Именно Парменион, когда был убит царь Филипп и вокруг царского престола шла кровавая борьба, помог Александру захватить царскую власть.

Даже самый критический смотр войску свидетельствовал о том, что в маленькой Македонии действительно собрана отборная и хорошо вооруженная армия.

Весной 334 года до Рождества Христова македонская армия выступила в поход и направилось к Геллеспонту.

Войско вышло из городских ворот и двинулось по широкой равнине, окружавшей Пеллу.

Зрелище было внушительным. Скопление тысяч и тысяч людей, идущих в общем строю, одним своим видом способно было обратить в бегство довольно многочисленное вражеское войско. Никто бы не ошибся, если бы, взглянув на эту армию, сказал, что она непобедима.

Царь скакал во главе войска на Букефале. Черный жеребец с белой звездой на лбу родился от скрещивания берберийского жеребца с фессалийской кобылой.

Филипп купил Букефала за тридцать талантов – огромные деньги, но из-за его дикости не мог оседлать. Александр, напротив, укротил коня в первый же день и примчался галопом к отцу. Отец в восхищении воскликнул: «Сын мой, ищи царство по себе, потому что Македония слишком мала для тебя».

Теперь самой обученной, дисциплинированной и опытной армией командовал Александр. Ее боеспособностью он был обязан отцу.

Вслед за царем двигалась кавалерия, состоявшая из гетайров – македонской знати. Эти боевые соратники царя, вооруженные копьями, кривыми мечами, одетые в металлические шлемы, кованые панцири и поножи, должны были навести на персов ужас. За ними следовали пешие воины с пятиметровыми, изготовленными из критской вишни копьями, сариссами; сражаясь плечом к плечу, образовывали фаланги, похожие на движущиеся крепости. Между конницей и тяжелой пехотой, налегке, быстро шагали гипасписты, царские «щитоносцы», которые составляли отборные войска, предназначенные для стремительной атаки.

Македонская пехота была лучшей, какую знал античный мир!..

Вслед за пехотой следовал обоз из тяжелых катапульт, вьючных животных, конюхов, слуг, поваров, ремесленников, гонцов, шагомеров, врачей, жрецов, ясновидящих, инженеров, строителей, казначеев, писарей, цирюльников, и в самом конце в самых удобных повозках ехали литераторы, поэты, философы, историки, актеры, музыканты, танцоры. Среди них были и знаменитости: художник Апеллес, скульптор Лисипп, историк Каллисфен.

Александр был в курсе всего, что делалось в войске. Он ехал внешне спокойный, даже улыбающийся. Легким жестом ободрял случайно сбившегося с шага бывалого воина.

К началу похода Александр сбрил бороду. Его примеру последовали и военачальники. Легкий наклон головы царя влево и несколько томный взгляд отличали его среди приближенных.

Войско неумолимо двигалось вперед. Навстречу своей судьбе.

Тридцать тысяч воинов…

Жители городов, через которые они шли, бряцая оружием, с удивлением следили за этой ощетинившейся нескончаемой колонной-змеей.

После двадцатидневного марша армия дошла до Сеста.

Александр долго прощался с матерью, которая сопровождала его. Их последняя беседа была довольно долгой.

Они стояли на берегу моря.

Олимпиада хотела опуститься перед сыном на колени, но он удержал ее за руку:

– Не подобает тебе, мать, преклонять передо мной колени.

Она возразила:

– Нет, подобает. Я должна отдать почести своему повелителю… Но если ты не хочешь, я исполню твою волю.

Огромные, черные глаза матери были усталыми и печальными: