На кухне Николь нет. Зато на столе стоит чашка с моим любимым утренним напитком и рядом на тарелке хлеб, сыр и овощи, нарезанные для сэндвичей. Вроде бы всё красиво и аппетитно, но одному мне есть не хочется. Это новая странность, которой раньше не замечал за собой, когда много лет жил один.

— Мы готовы, дядя Глеб! — врывается в мой тоскливый завтрак маленький ураганчик. — Ты уже покушал? Поехали сколее, мне не телпится показать Алисе мою сумочку.

— Диана, я же просила тебя ждать в прихожей, — одергивает дочку входящая следом Николь. — Глеб Викторович, я с вами поеду, нужно купить продуктов и некоторых вещей по дому, я составила список, если вы позволите, — она говорит таким официальным тоном, что у меня челюсти сводит от раздражения.

— Николь, пожалуйста, прекрати мне выкать, — перебиваю её, — мне кажется, что мы уже перешли на «ты», какой смысл возвращаться к ненужному официозу…

— Смысл есть, Глеб Викторович. Вы — мой работодатель, я — ваш работник. Нарушение субординации не приведет ни к чему хорошему. И вчерашний день — тому яркое доказательство, — строго отрезает Николь и, не дав мне возможности что-либо возразить, уходит.

Ну вот… А я уже себе намечтал невесть чего… Что снова случилось с ней?

Николь

Я ухожу и не оборачиваюсь. Мне тяжело находиться рядом с ним: словно разрываюсь на части изнутри. Одна половина меня стремится к Глебу, наплевав на все преграды, хочет быть с ним. Другая же постоянно твердит мне его слова: «жаль, что мы не лебеди»… Он не хочет серьезных отношений, ему нужна легкость и простота. Этого же хотел и мой бывший муж. Чтобы никаких напрягов, делать только то, что нравится, не беря на себя ответственность, не решая «чужих» проблем.

Глеб дал мне понять, что не видит будущего для «нас». Да никакого «мы» и нет вовсе. Оставив меня в кухне вчера, он ушёл в свою спальню. К жене! Да, она на тот момент еще отсутствовала, но ведь она вернется. И они будут снова спать вместе. У них все права на это. И, наверное, я долго мучалась бы этими мыслями, если б не таблетка обезболивающего, которая вызывает в моем организме снотворный эффект. Я «вырубилась» почти сразу, как только голова коснулась подушки, зато утром проснулась бодрая и отдохнувшая.

Отвожу Диану воспитателю и иду к выходу, раздумывая над тем, как лучше поступить: сначала зайти в большой гипермаркет и купить всё необходимое, а затем с пакетами ехать через весь город в автобусе, или доехать налегке и купить всё в магазине у дома, где очень ограниченный выбор товаров?

Погрузившись в свои размышления, даже не замечаю, что происходит вокруг. В реальность меня возвращает сигнал автомобиля. Поворачиваю голову и замираю на месте, не веря собственным глазам: Глеб. Не уехал…

— Николь, садись в машину, — строго говорит мужчина, стоящий около пассажирской двери, открывая её для меня.

Я очень хочу спорить, но чувствую, что не смогу сейчас сделать это аргументированно, поэтому покорно иду к нему. Глеб усаживает меня на сиденье, стоя непозволительно близко, и когда уже собирается закрыть дверь, наклоняется ко мне и говорит:

— Пора нам с тобой серьезно поговорить. Мы не дети, чтобы дуться друг на друга, не объясняя причин.

После этих слов захотелось выпрыгнуть из машины и убежать. Ну вот что я ему скажу? Что влюбилась в него? Что как дурочка готова ловить каждый его жест и внимать каждому его слову? Нет, к такому я точно не готова.

— Николь, — начинает мужчина, заводя мотор и выезжая с парковки. — Вчера был замечательный день! — я хотела бы сказать, что это не так, учитывая его начало и встречу в парке с бывшим, но его окончание перекрыло все негативные эмоции, полученные не только в этот день, а наверное за много времени ДО.

Я бы с удовольствием осталась жить во вчерашнем дне, чтобы чувствовать на себе восхищенный взгляд самого лучшего мужчины, ощущать его легкие прикосновения к руке, когда он якобы случайно касался её, проходя мимо. Наконец, я бы хотела навсегда сохранить вкус и нежность его поцелуев…

— Я хочу прояснить несколько моментов, — тем временем продолжает Глеб.

Ну всё. Сейчас он скажет, что я слишком много себе напридумывала, что всё было ошибкой, и вообще у меня завышенные ожидания к нему. Давай, Глеб, я готова. Тем более, мне к этим словам не привыкать…

— Во-первых, наш поцелуй был не случайным. Я хотел этого довольно долго. И хочу до сих пор…

Вот это поворот. Удивил. Но, раз это «во-первых», то обольщаться не стОит — сейчас обломает меня своим «во-вторых»…

— Во-вторых, я видел, что ты тоже этого хотела…

К чему это он? Снова возвращается к теме несостоявшейся близости? Решил, что сейчас самое время склонить меня к тому, что было неуместно вчера? И это после того, что он ночевал в комнате со своей женой!

— А в-третьих, — перебиваю Глеба, возмущенная предполагаемым поворотом его мыслей, — ты женат! По бумагам, в реальности или как-то там еще — не важно. Но спишь ты со своей женой! И хватит петь мне в уши свои двусмысленные тирады!

Глеб сбавляет скорость и сначала удивленно слушает меня, а к концу моей речи вдруг начинает хохотать.

— Тебе смешно да? Останови машину, я выйду, чтобы ты не лопнул от смеха! — мне так обидно, что я вот-вот расплачусь.

Глеб не останавливает машину, но смеяться перестаёт. Он теперь как-то довольно улыбается, и искоса на меня поглядывает.

— Так, значит, из-за того, что ты думала, что я сплю с Альбиной, ты отказала мне в поцелуе сегодня утром?

Я не хочу отвечать на этот вопрос. Он провоцирует меня. Если скажу, что из-за этого, то распишусь в своей необоснованной ревности. А если скажу «нет», то придётся придумывать какие-то другие «причины».

Тем временем, Глеб всё-таки останавливает машину около какого-то магазина.

— Молчание расцениваю, как знак согласия, — хитро улыбаясь, говорит мужчина и смотрит на меня, склонив голову, а я отворачиваюсь к окну, стараясь не показывать, как сильно волнуюсь. — А теперь внимание.

Глеб мягко, но настойчиво поворачивает мою голову к себе.

— Я не спал с Альбиной. Уже почти восемнадцать лет как. И сегодня, когда она вернулась в четвертом часу, я перебрался на диван, не желая спорить с пьяной женщиной и доказывать, что это моя спальня и я пришел туда первым. И не знаю, почему ты решила обратное, но я до пяти утра караулил твою дверь и, как подросток, ждал, что ты выйдешь по ночным делам. Но ты не только не вышла, но даже и не проснулась, о чем свидетельствовали стекла в окнах, которые дребезжали от твоего храпа.

На последних его словах, я уже не могу скрыть улыбку, которая растягивается по всему лицу. Глеб улыбается в ответ и притягивает меня к себе.

— Я не храплю, ты всё придумываешь! — говорю куда-то в шею и в шутку кусаю его за плечо.

Мужчина деланно изображает нестерпимую боль, но долго не может притворяться и хохочет уже вместе со мной, снова ловя в кольцо своих рук.