- Господи… - шумно выдохнула Марьяна, возведя взгляд к звездному вечернему небу. – Меня никто не бьёт. Ни дома, ни ещё где-то. Хорошо?

- А в чём тогда дело? Что-то же явно не так, Марьяна. Ты часто улыбаешься. Почти всегда с улыбкой. Но твои глаза говорят об обратном. В них нет ни капли веселья.

- Я накапаю. Завтра же. Обещаю, - она снова натянула на губы улыбку, но та мгновенно схлопнулась, как мыльный пузырь.

- Не расскажешь, почему плачешь?

- ПМС, - неясно дёрнула она головой. – Каждый месяц, традиционно. Вы же взрослый, должна понимать.

- А если честно?

Марьяна лишь отрицательно качнула головой.

- Я могу помочь?

- Никто не может, - произнесла она тихо и расплакалась, на этот раз не скрываясь.

Сердце защемило. На волне эмоций я прижал девушку к себе, позволяя ей выплакаться в рубашку. Пока она не сдерживала эмоций, тихо сотрясаясь на моей груди, я распахнул полы пальто и неуклюже завернул Марьяну вместе с собой.

- Расскажи мне, что происходит? – потребовал я тихо, уткнувшись подбородком в висок девушки.

- Не могу, - ответила она едва слышно.

- Почему?

- Больно.

- Мне теперь тоже. Расскажи. Возможно, я знаю выход.

- Иногда его просто нет. Хотя очень хочется. Очень, - всхлипнула Марьяна, пряча лицо у меня на груди. Я решил не пытать её дальше. Пусть просто отпустит себя и выплачется уже, наконец, вместо того, чтобы играть позитивную классную девчонку. – Она умирает, - вдруг шепнула Марьяна.

На секунду показалось, что мне послышалось.

- Кто?

- Мама.

- Что с ней?

- Онкология. Мозг.

Я шумно втянул носом холодный воздух и прикрыл глаза.

Твою мать!

Так вот почему тогда в машине Марьяна задала тот странный вопрос о том, какого это - принять смерть родителей.

- Сколько ей осталось?

- Около двух недель.

- Она… дома сейчас?

- Да. Её отправили умирать.

- Может… может, врачи ошиблись? Знаешь, всякое бывает. В какой больнице она наблюдается?

Когда Марьяна озвучила больницу и имя врача, я понял, что этот человек вряд ли мог ошибиться. И я бы к нему и обратился за уточнением диагноза. Но, всё равно, я с ним ещё поговорю. Узнаю наверняка.

- Пойдём посидим где-нибудь. Где тепло. Ты вся дрожишь.

- Нет, - Марьяна шумно вздохнула и выпуталась и з моих объятия. Отерла ладонями слёзы и посмотрела в сторону реки. – Я пойду домой. Папа сейчас уйдёт… Не хочу оставлять маму одну.

- Папа с вами не живёт? – вскинул я удивленно брови.

- Он бросил нас, когда врачи сказали, что у мамы нет шансов. А теперь мама хочет, чтобы я с ним помирилась, и мы весело, держась за ручки, пошли её хоронить, - Марьяна вновь начала плакать, но при этом попыталась улыбаться. А я понял, как выглядит улыбка боли на красивом девичьем лице.

- Ты поэтому сейчас убежала?

- Угу.

- Ясно, - я опустил взгляд на руки Марьяны. Взял её за руку, будто мы счастливая парочка на прогулке по городу, и спрятал в карман своего пальто. – Я провожу тебя до дома. Если хочешь, могу зайти к тебе, познакомлюсь с мамой…

- Не надо, - хохотнула Марьяна сквозь слёзы. – Мама пообещала мне, что умрёт только тогда, когда рядом со мной будет человек, которому она сможет меня доверить. А вы очень похожи на такого человека.

- Тебе кажется.

- Нет. Я это отлично вижу.

Глава 16. Маша

Глава 16. Маша

Максим, пряча мою руку в кармане своего пальто, довёл меня до подъезда.

Я уже давно успокоилась, перестала плакать и просто смотрела себе под ноги, пока мужчина возвращал меня домой.

- Как ты? – спросил он тихо, пытаясь поймать мой взгляд.

- Нормально, - я вяло дёрнула уголком губ и опустила взгляд на наши руки. Максим всё ещё держал мои пальцы, даже вынув наши руки из кармана. – Спасибо, что проводили.

- Не за что.

- А почему вы сразу не уехали? Вы сталкер?

- Я телефонный балабол. Сестра позвонила. Не люблю трепаться за рулём.

- М-м, - протянула я. – Ну, ладно. Я пойду. Мама, наверное, волнуется уже.

- Если нужна будет помощь, позвони. Телефон с собой?

- Нет, - качнула я головой.

- Тогда диктуй свой номер, - Максим вынул из кармана пальто телефон и приготовился записывать.

- Я сейчас не вспомню свои цифры. Давайте потом. В кафе. Сейчас, правда, голова забита совсем не тем.

- Хорошо, - телефон снова исчез в его кармане.

- До свидания, - наверное, я приложила некие усилия, чтобы заставить себя вынуть пальцы из теплой мужской ладони.

- Пока, - тихо ответил Максим и проследил за тем, как я дошла до подъездной двери, а затем обернулась к нему.

- Вы ведь сейчас сразу не уедете?

- Нет, - ответил он тут же. – Посижу немного, подожду. Вдруг ты опять выскочишь. Кстати, можешь сразу садиться в мою машину. Нечего гулять по вечернему городу в одиночку.

- Спасибо.

Ещё несколько секунд я смотрела Максиму в глаза, а затем нашла в себе силы не броситься вновь к нему на грудь, чтобы выплакаться в рубашку.

Я и не догадывалась, насколько может стать легко, если хоть раз позволить себе выплакаться и осознать, что тебя понимают.

В квартиру я вошла тихо. Папиных ботинок уже не было в прихожей. Остался только запах его парфюма, который я намерена выветрить, открыв пару окон.

- Вернулась? – мама, шурша по полу тапочками, вышла из своей комнаты и прижалась плечом к дверному проему. Её глаза с виной и жалостью наблюдали за тем, как я медленно снимала куртку и ботинки.

- А что я должна была делать? Убежать? Бросить тебя? Прости, мам, но это яблочко к одному обеим нам известному дереву не хочет иметь никакого отношения.

- Так нельзя, Маш.

- А ему, получается, можно? – поправляя теплую кофту, я заглянула маме в глаза, но она отвела взгляд, предпочитая смотреть мне в ноги. Стало совестно за свою резкость. Мама, по большому счету, доживает последние дни, а я с ней как бешеная собака. – Ты ела сегодня?

- Я сварила суп. Но не успела поесть, папа приехал, - ответила мама, всё ещё