информацию – звездную пищу, – измельчает ее и скармливает полумесяцу. Мне видится тут мать, которая кормит антропоморфную луну – своего ребенка – пищей этого мира, небесной пищей, молоком своего воображения.

Работа, наполненная негодованием, осуждающая тех, кто разрушает цивилизацию носит название «La Comegente. Пожирательница людей». Автор, Сесилия Викунья, воплотила на полотне собственные мечты: пожрать всех власть имущих, нечестивцев, злодеев, а затем испражниться их останками, чтобы таким образом дать начало новой цивилизации. В наш век опасных вирусов, оружия, смерти, правителей, которые то и дело играют в солдатики, а после хвастаются трупами врагов – это слово вообще следует исключить из лексикона, – воображение, это неотъемлемое свойство нашего мозга. Оно может отправить тебя на прогулку в горы или подарить сон на подушке из облаков, заставить плакать при виде чужой боли и слушать пение соловья в тишине ночи, помогает сбежать от реальности, чтобы бесчестье, уродство, насилие исторглось из нас вместе с испражнениями и подарило человечеству надежду на лучший мир.

Воображение – это и Бог, и Мефистофель, и ангел с рожком, полным небесного молока, и прогулки по луне на рассвете. Воображению достаточно простой жизни в гармонии, ничего больше не нужно.

Об этом говорит и венецианская биеннале 2022, биеннале женского искусства.

Эпилог

Человек серийный

«Безумие – это состояние человека. Оно присутствует в каждом из нас, как и разум», – вновь цитирую я Франко Базалью, и очевидность этой истины не так-то просто принять. Безумец вырывается из хрустального кокона традиционного мышления, чтобы жить в ином будущем, и торит пути, которыми пройдут так называемые «нормальные» люди.

Фраза Альберта Эйнштейна, ставшая эпиграфом к этой книге, выражает блестящую мысль, в которой чувствуется вера в величие человека. Искусство, наука, добровольный труд на благо других – Джино Страда и сотрудники его Emergency[88], Амартия Сен[89] и его вклад в экономическую теорию, – все это неоспоримые и убедительные примеры человеческого величия.

За деяниями этих «безумцев» почти всегда стоят биографии, отмеченные страданием, обостренной эмпатией, потому что, как пишет Эсхил в «Агамемноне»: πάθει μάθος, «нет знания без страдания» или «обучение через страдание».

Если бы мне нужно было изобразить нормальность графически, я нарисовал бы простую линию с небольшими редкими изгибами, тогда как для безумия – неправильную синусоиду, чередующую взлеты и падения, как при биполярном синдроме, полет и смерть. В случае психического заболевания безумие может сочетаться с другими симптомами, как произошло, например, с Виллемом де Кунингом. Он страдал старческим слабоумием, из-за чего работы второй половины его жизни стали более яркими, потеряли присущий его творчеству тягостный ареол, но сохранили несомненную художественную ценность.

Мастеру нужны сильные стимулы, чтобы подняться над собой, стать немного сумасшедшим и творить. Иногда он ищет эти стимулы в наркотиках, алкоголе или сбегает в новое окружение, которое заставит его взглянуть на все другими глазами. В первом издании «Фауста» 1808 года, Иоганн Гете пишет, что монахи превыше знаний и красоты ценили идею и готовы были продать душу дьяволу, чтобы заполучить ее.

Безумец видит лучше, чем нормальный человек, и слышит лучше, и может сказать куда больше: лучше летать, чем ходить по земле, смотреть в небо, чем под ноги.

Если мы хотим найти выход из нынешней ситуации, в которой мир практически лишился своих былых ценностей, наивно надеяться только на культурное просвещение или школьное образование. Если при диктаторских режимах школьное образование было инструментом индоктринации[90], то сегодня очевидно, что им намеренно пренебрегают, чтобы ничего не менять в существующем строе и не допустить расцвета новых, потенциально опасных идей в умах новых поколений.

Общество не любит и не собирается заботиться о тех, кто отличается от общей массы. К тому же мы постепенно приближаемся к цифровому миру, который сводит процесс мышления к набору алгоритмов, и подобная перспектива должна внушать страх. Цифровое будущее – это мир производства и потребления, мир сильнейших, мир, по словам Пьера Паоло Пазолини, развития, а не прогресса.

Растущая доступность передовых технологий дарит надежду на то, что в будущем можно будет решить все проблемы, и новые, и старые. Именно поэтому наука, мать технологий, играет решающую роль в современном мире, а наиболее дальновидные страны инвестируют значительную часть ВВП в научные исследования. Мы должны радоваться этому, ведь наука подразумевает творчество, энтузиазм и «веру», почти религиозную, в будущее человечества.

Однако у науки обнаруживаются и подозрительные побочные явления, вроде технологии, посягающей на свободу духа, технологии, которая хочет поработить следом и саму душу человека, технологию, которой сложно дать научное определение, которая помимо свободы мысли контролирует куда более важную свободу выбора. Возмутительно и страшно задумываться о том, что все наши действия, все улыбки и слезы запускаются при помощи алгоритма, резервной копии. Она фиксирует всю информацию о нас и поэтому может управлять поведением нашего «я», которое уже практически потеряло исконное значение. Скоро появятся супермаркеты, управляемые алгоритмами, а может быть и церкви.

Недавно вышел фильм Пьерфранческо Дилиберто, актера и режиссера, известного под псевдонимом Пиф («А мы, как придурки, стояли и смотрели», 2021). Он рассказывает о трагическом безразличии, с которым мы наблюдаем за нашим превращением в виртуальных существ. Каждое управляется отдельным алгоритмом, заставляющим соглашаться на абсурдные и унизительные условия жизни, даже на романтические отношения с голограммами.

Люди, которые управляют этими алгоритмами, вроде юноши по имени Джон (возможное альтер-эго Билла Гейтса), обладают экономической, политической и даже моральной (как бы двусмысленно не звучало это слово в данной ситуации) властью. Они способны контролировать каждый аспект жизни индивидов в рамках неудержимо развивающейся тенденции, намекающей на будущее. В перспективе соответствующие алгоритмы станут средствами формирования (и развращения) мышления других людей. Идеи одного конкретного человека в конечном счете станут идеями коллективными, что приведет к ментальному и культурному клонированию. Его цель – сделать граждан похожими друг на друга, как множество овечек Долли, которые думают так, как им сказали думать, хотят то, что им сказали хотеть. Homo sapiens – человека разумного – заменяют новым существом, Homo seriale, человеком серийным, вроде очередной модели автомобиля. Эволюционный успех, цель которого – упразднить человеческое биоразнообразие и приучить коллектив к единому потреблению.

Человеческий интеллект отдает способность самостоятельно мыслить и принимать решения алгоритму и заводит удобного цифрового помощника, который может посоветовать, что купить и что почитать. Незачем думать, спроси алгоритм, балом правит виртуальная физиология.

Как писал философ Ремо Бодеи[91]: «С искусственным интеллектом и машинным обучением человек станет придатком искусственного логоса».

Скептик задается вопросом, создадут ли когда-нибудь действенный алгоритм