Марин рассмеялась.

– Спасибо, друзья! Да, я действительно немного расстроена. Но вы здесь ни при чем. Это все из-за…

Она на минуту замолчала, вонзив зубы в чизбургер.

Я поторопила ее:

– Ну, давай же, не тяни, Пьер Беллемар![15]

– Я вам уже говорила, что виделась со своей подругой Жюстиной, – проговорила она с набитым ртом. – Хотя подруга – это сильно сказано. Она, скорее, приятельница Гийома, моего бывшего. Я всегда с трудом выносила ее: та еще штучка, манерная, не дает проходу парням и буквально вешается на них. Если бы улицы были вымощены мужскими членами, она бы елозила по ним на пятой точке. И потом она…

– Этот кусок ты можешь пропустить, – проговорил в нетерпении Грег. – А то у меня такое впечатление, что я смотрю триллер и не могу дождаться окончания рекламы, чтобы узнать, кто убийца.

– О’кей, о’кей, рассказываю все по порядку! Представьте себе, эта шлюха не могла отказать себе в удовольствии сообщить мне, что Гийом скоро женится на своей немке. То-то она обрадовалась!

– Кто, немка?

– Да нет же! Жюстина, конечно. Видели бы вы, как она наслаждалась, когда подкладывала мне эту бомбу. Ей, наверное, было бы приятно наблюдать, как я на ее глазах разваливаюсь на части. «Я буду свидетельницей на свадьбе», – радостно сообщила она мне. Если это правда, то он, наверное, сохранил то помолвочное кольцо, которое мы вместе с ним выбирали…

Я подползла к ней на ягодицах, надеясь, что пол не устлан пенисами, и обняла ее за плечи.

– И как ты сейчас?

– Да нормально. Мне совсем не грустно, просто я разволновалась. Ведь он должен был жениться на мне, и меньше чем за год ему удалось забыть меня и сделать предложение другой. Я готова повыбивать ему все зубы.

– Хочешь, я займусь им? Ты только посмотри, какой я крепкий парень. А один раз я даже подрался в выпускном классе начальной школы.

Все засмеялись. Марин первой посерьезнела.

– Ясно, что этот тип заслуживает хорошего урока. Ведь он меня не пожалел, а я все оставила ради него. Вчера он мне клялся в любви и говорил, что ему не терпится поскорее стать моим мужем, а на следующий день он объявляет, что я ему надоела и мы расстаемся. Он мог хотя бы соблюсти приличия! За несколько секунд он стал вести себя как чужой человек и постарался поскорее от меня отделаться. Он даже выставил меня из своей квартиры, потому что его немке негде было жить… К счастью, здесь мне предоставили жилье, иначе пришлось бы возвращаться в Страсбург. Я ненавижу его.

– Когда свадьба? – спросила я.

– 24 мая.

– Отлично! У нас есть целый месяц, чтобы приготовить ему достойный свадебный подарок.

Лицо Марин осветилось улыбкой.

– Правда? Вы сделаете это для меня?

– Но мы же цивилизованные люди, – ответила я. – А среди цивилизованных людей принято делать подарки на свадьбу. Грег, ты с нами?

Грег задумался и, казалось, не слышал вопроса.

– Да, разумеется, я с вами. Я профессионал в подготовке коварных подарков. Когда я решил подложить свинью одному типу, я собрал какашки Жан-Люка, завернул их в газету, положил на коврик перед его входной дверью и, прежде чем позвонить, поджег его. Видели бы его физиономию, когда он попытался ногой загасить пламя.

Грег был в восторге. Марин бросила в мою сторону обескураженный взгляд, а мой бигмак попросился наружу.

– Ты действительно собрал экскременты Жан-Люка? – спросила я с омерзением.

– Разумеется! А что вас так удивляет? Неужели вы никогда не проделывали такие шутки?

– Сожалею, но я никогда не притрагивалась к дерьму моего парня! – ответила Марин с отвращением.

Грег застыл на секунду, посмотрел на нас, вытаращив глаза, и расхохотался:

– Девушки, вы что, серьезно?

Мы с Марин обменялись озадаченными взглядами. Неужели ему доставляет удовольствие рассказывать нам про такие мерзости?

– Я до сих пор не могу в себя придти, – продолжал он, взяв смартфон. – Вы, должно быть, совсем спятили!

Он покопался в своем телефоне и протянул его нам.

– Марин, Джулия, представляю вам Жан-Люка.

С экрана, развалившись на спине и подняв в воздух лапы, на нас смотрел лабрадор шоколадного цвета.

– Он умер в прошлом году, – добавил Грег, сразу став серьезным. – И я все еще не могу к этому привыкнуть…

Глаза Марин чуть не вылезли из орбит.

– Так ты не гомик?

– Прости? – воскликнул Грег. – Я? Что за глупость! Ты думала, что я гей?

– На самом деле все так думали, – ответила я. – Ты вызвал немало подозрений со своим Жан-Люком…

На несколько секунд он замолчал, а потом расхохотался.

– Вот это да! Теперь мне многое стало ясно! Я, например, понял, почему Изабелль недавно спросила у меня совета относительно своего брата, который собирался совершить каминг-аут[16]…

– Ты слишком мягкий для настоящего парня, – добавила Марин. – Ты следишь за собой, всегда хорошо причесан, идеально выбрит, от тебя всегда пахнет парфюмом… и ты – фанат «Самой прекрасной жизни»!

– Супер, добро пожаловать в мир устоявшихся шаблонов! А то, что я пытаюсь закадрить тебя с тех пор, как ты здесь появилась, не посеяло в твоей душе никаких сомнений?

Марин покраснела как рак. Грег сам был несколько шокирован тем, что позволил себе произнести эту фразу. Я же хихикала от удовольствия: мне нравится, когда разговор принимает такой оборот. Чем больше я об этом думала, тем больше мне нравились наши вечеринки и общество двух моих коллег.

Как бы желая сменить тему беседы, Марин вдруг встала и направилась к балкону.

– Вы слышали?

– Слышали что? – спросила я.

– Голоса, – ответила она, открывая балконную дверь. – Я их уже который раз слышу. Кто бы это мог быть?

– Да кто угодно, – ответил Грег, чье самолюбие было задето отсутствием реакции Марин. – Скоро полночь, и я не представляю, кто бы мог прогуливаться в такой поздний час в доме престарелых.

– Я тоже слышала голоса, – сказала я, присоединяясь к Марин на балконе. – В первый раз – в день моего приезда. Я спустилась вниз, чтобы покурить, и уже почти зажгла сигарету, когда мне показалось, что в парке кто-то есть. Помню, я тогда чуть не умерла от страха. С тех пор я их слышала два или три раза.