сахар в различной расфасовке: от больших полупудовых голов до небольших пакетиков, уже колотый.

В винном отделении на полках стояли бутылки с различными винами – французскими, итальянскими, испанскими, немецкими. Какой-то господин делал заказ, а приказчик записывал, какие вина и сколько, по какому адресу доставить этот заказ.

По крутой винтовой лестнице наша компания спустилась в полутемный подвал. Ярко освещались лишь на полках под потолком изготовленные из стекла (как настоящие!) гроздья винограда, дыни, ананасы, груши, яблоки.

Внизу же, в изящных плетеных корзинах лежали настоящие фрукты: те же виноград, груши, яблоки. Что было весьма удивительно, ведь на дворе был только май.

Алексей подал каждому из нас по мисочке и предложил каждому набрать в неё понравившиеся фрукты. Потом эти фрукты нам помыли, а мы уселись тут же на длинной узкой лавочке и начали лакомиться.

-Алексей! Обратилась к нему. – Вы нас так закормите своими лакомствами, что мы ни в к свой поход по городу так и не выберемся отсюда!

-Всё! Всё! Больше кормить не буду! – полушутя сказал купец.

-Через пятнадцать минут выходим! – сказала, глядя на настенные часы. – А как так получилось, что вы, Алексей, в таком юном возрасте стали владельцем такого огромного магазина?

-- Это грустная история, - ответил купец, перекрестившись, - связанная со скоропостижной смертью моего тятеньки.

-Царствие ему небесное! – перекрестилась и я, а вслед за мной и другие спутники.

Глава 14. Москва торговая

-Всё! Выступаем! – я отставила мисочку с недоеденными фруктами и вскочила перед ребятами и девчатами. – Мы движемся по городу как простые три парочки купеческой молодежи. Каждый парень идёт с девушкой. Я – с Сергеем Гавриловым, Ксюша – с Андреем Ростоцким, Наташа – с Алексеем Андреевым. Васятка идёт сам, иногда пристраивается ко мне с Сергеем. Идём под ручку, держимся за руки или просто рядом друг с дружкой на близком расстоянии (хотелось сказать: “на пионерском расстоянии”, но здесь не поймут). Глазеем по сторонам, обсуждаем увиденное, обращаем внимание других на интересные обьекты и зрелища. В случае опасности подаём сигнал группе поддержки, поднимая руку и махая ею. Я забыла сказать Алексею, что сзади нас будут следовать на приличном расстоянии мои пажи, переодетые мастеровыми.

Васятка добавил:

-И внимательно следите за сумочками и карманами! Всё, что самое ценное спрячьте лучше всего во внутренние карманы. Особенно это касается, когда будем находиться в тесной толпе на рынке. Здесь много профессиональных воров и мелких воришек-карманников.

-Ещё раз напоминаю! – я попыталась сделать грозное лицо, что заставило некоторых моих спутников улыбнуться. – Не дай Бог, кто-нибудь назовет меня на людях “Ваше Императорское Высочество”. Прибью на месте! Для всех вас я сегодня просто Саша!

Первым рынком, куда нас повел Васятка, был так называемый Толкучий рынок, или Толкучка, или Толчек. Помню, что в моем мире в 1990-е толкучкой называли любой вещевой рынок в любом городе. Вот, оказывается, откуда произошло название!

-Эту рыночную площадь, - сказал Васятка, - называют Новой Площадью или просто Площадью. Отсюда пошло известное в Москве выражение “площадная ругань”, то есть самая грязная брань. На Толкучке сосредоточена почти вся Московская торговля крадеными и подержанными вещами. Торговля, как вы видите, ведётся как в лавках, так и с рук. Говорят, что под каждой лавкой здесь большие потайные подвалы, где прячется краденое. Здесь есть также постоянные торговцы, носящие товары, среди них бабы-торговки, татары, кустари, которые сами изготовляют неказистую грубую одежду и обувь.

Хотя я и рассчитывала купить что-нибудь для моей коллекции народной одежды, и хотя выбор здесь был довольно разнообразный, мне что-то расхотелось делать покупки. Потому что в основном вся одежда была грязная, ветхая, заношенная. А та, что смотрелась ещё более-менее, вызывала во мне отвращение, ибо, скорее всего, была краденая. Почти вся одежда была для русских простолюдинов, во всяком случае я не заметила национальных одежд других народов и народностей. Здесь были армяки,, поддевки, казакины, чуйки, зипуны, шушуны, тулупы, нижнее бельё. Многое было штопаное-перештопаное. Кроме одежды и обуви здесь продавали также домашнюю утварь, бывшую в употреблении: мебель, посуду, подсвечники, ведра, лопаты и многое другое. Торговцы и покупатели шумно бранились, толкались, торговались. Некоторые торговцы орали, завлекая покупателей, а иногда и хватали последних за руки, чтобы привлечь внимание к своему товару.

Потом мы прошли в ту часть площади, где рядами сидели бабы-торговки, продававшие съестные продукты, в основном в горячем виде. Когда, открывалась корчага или чугунок с варевом, то стоял столб пара. Здесь продавали щи, различные похлёбки, варёную картошку, гречневую кашу, развареную требуху. Васятка обратил наше внимание и на знаменитую “московскую бульонку,” от самого вида которой меня чуть не вырвало, когда Васятка обьяснил, что приготовляют эту “бульонку” из всевозможных трактирных и ресторанных объедков, переваренных в единую массу, и щедро сдобренных солью, лавровым листом и прочими специями.

-Зато вся эта еда очень дешёвая, - сказал Васятка, - за копейку можно купить миску щей, каши или кислого молока.

Напротив торговок находились грубо срубленные деревянные столы, за которыми покупатели и трапезничали. Возле этих столов ходили торговцы другими съестными товарами: жареной рыбой, вареными субпродуктами, подпорчеными фруктами, кусками нарезаного черного хлеба.

Мое внимание привлекли огромные ароматные пирожки с мясом за две копейки. Васятка пояснил:

-Начинка для этих пирожков покупается по дешёвке в трактирах и ресторанах, это обьедки и подпорченые мясные блюда. Вся эта пища предназначена для городской бедноты. Но я знавал одного обедневшего, опустившегося, спившегося дворянина, жившего в ночлежке, который любил, покупая “московскую бульонку”, выискивать в ней остатки “барской пищи”, чтобы вспомнить ее вкус.

Меня даже затошнило и чуть ли не потянуло на рвоту. Прошли дальше.

-Сейчас мы, - продолжил Васятка, - находимся на Никольской улице. В этом месте сосредоточена главная торговля лубочными картинками и игрушками, церковной утварью и иконами. Это потому что рядом располагаются Спасский монастырь и Казанский собор. Смотрите, какие великолепные иконы! Саша, не хотите ли приобрести такую красоту? Заметьте, что иконы покупать нельзя! Это священные предметы! Говорите: “Я хочу выменять эту икону!” После торга нельзя давать деньги продавцу в руки, а надо положить их на прилавок! А вот дальше находится Никольский книжный рынок – здесь сосредоточена почти вся московская торговля печатной продукцией. Многие лавки здесь специализируются на отдельных отраслях: у Анисимова продают юридическую литературу, у Ферапонтова - церковную и богословскую. А в лавке Кольчугина продаётся букинистическая литература, здесь можно купить очень редкие и старинные книги.

Обошли многие лавки,