я понял задумку витязя, но более никто. Значит, наши мысли со Стояном маршируют в одном направлении.

— А сколько у нас коней? — уточнил я.

— Десять тысяч соберем точно. Да и великокняжеские ратники есть, они и будут на виду, — начали мы обсуждать со Стояном частности, организационные моменты, а в это время остальные только хлопали ресницами, не понимая сути задумки.

— Ну, так что измыслили? — спросил Ефрем.

Вот эта, часто наивная, простота Ефрема, который при своих могучих статях не сильно обременен образным мышлением и инициативой, помогла выйти из положения и остальным. Никто не хотел признаваться, что не понял, о чем это я разговариваю со Стояном, молчали.

Я ухмыльнулся.

— Не поняли задумку? Кто вспомнит мой рассказ о войне сарацин и татар? Когда монголы прикрепили чучела на коней, чтобы их войско казалось втрое больше? — прашивал я.

Вспомнил Боброк, который и рассказал всем о той битве, которая еще не произошла.

— Да, об этом мы и мыслим. Можно обмануть Ростислава и вынудить его послать к Новгороду силы на выручку. А мы… — я замолчал, давая возможность остальным додумать. — Стоян! Тебе с казны сто гривен серебром за добрую придумку, но тебе же все рассчитать и наладить выход войска и удар по Владимиру.

Если бы я не знал, что подобное про визуальное увеличение числа воинов, уже в истории было, то могло бы показаться, что глупость несусветная — садить чучела на коней, изображать передвижение большой массы войск. Кто же на это поведется? Но в битве при Парванемонголы обманули хорезмийцев именно таким образом. Выиграть битву все равно у них не вышло, но обмануть получилось.

Если повсеместно на всех моих землях будут кричать, что мы готовимся ударить прямо по Новгороду, что туда уже идут войска великого князя и целой коалиции русских князей, при этом тысяч пять визуально от Братства, конечно все срастется… Разве же Ростислав усидит во Владимире? Нет, ему просто не дадут этого сделать новгородцы. Остается только выставить сильные боковые дозоры, чтобы не подпускали никого сильно быстро, дабы не распознали обман, и пусть пройдутся табуны лошадей верст двести, а после завернут на Ростов, да и вернутся.

Клюнет Ростислав, не может не клюнуть.

— Все, без меня подробности обсуждайте, — сказал я и позвал с собой одного из воинов из числа людей Стояна.

Глава 9

В любом деле для меня важнейшим являются два момента: это подготовка к его реализации, а также анализ того, что должно получиться в итоге. Можно влезть в войну, можно побеждать в ней, но еще до завершения всех боевых действий нужно иметь, как минимум, несколько вариантов того, чего нужно добиться.

Именно поэтому, наряду со стремлением избежать больших потерь, я не поспешил поддаваться эмоциям и двигать все свои силы на Владимир. Даже сейчас, когда уже до десяти тысяч коней «оснащались» соломенными чучелами, которые крепились прямо-таки с инженерным подходом, со штырями, веревками, я не спешил собирать в походные колоны своих воинов. Так, для демонстрации якобы подготовки к походу на Новгород, подразделения ратников маневрировали, собирались съестные припасы, грузились некоторые особо важные детали пороков-катапульт. Но наступать не спешил.

Чтобы все подумали об отправке войска на Новгород, большинство ратников все же уйдут, на два дня, на учения. Такое практиковалось и раньше, чтобы отработать действия при переходах. Но сейчас лишь старшие командиры будут знать, что тревога учебная. Не думаю, что в Воеводино слишком много шпионов Ростислава Юрьевича, их тут и вовсе не должно быть, но лучше «перебдеть, чем недобдеть».

Пусть поучатся преодолевать в быстром темпе расстояния, а организовывать разведки и охранение, бивуаки. Я стараюсь, чтобы передвижение войск было системным, а не стихийным. Вот и учились. Так что польза будет. Ну а насчет того, что в это время кто-нибудь нападет, я не беспокоюсь. Войско отправляется в сторону, откуда, если Ростислав и решиться, опасность и придет. Ну и разведка теперь налажена настолько, что и мышь проскочить не должна.

Но не только спектаклем с, якобы, множеством конных, или маневрами войска ограничивается первый этап большой операции по ликвидации угрозы от Ростислава Юрьевича. Многое было бы бессмысленно, если не знать, как поступить в итоге и что может получиться на выходе.

И чтобы понять, чем все закончится, я намеревался провести переговоры с Мстиславом Ростиславовичем. Нужно хотя бы понять, насколько у нашего пленника сильны сыновьи чувства. Необходимо было несколько успокоить ситуацию, чтобы не было много лишней крови. В этом деле только преемственность власти может спасти тот же Новгород от полного разорения.

Казалось, чего тех новгородцев жалеть? И, как люди, в политическом плане, мне они не так, чтобы симпатичны. Растлевают русское единство, дают альтернативу развития, которая, по моим убеждениям, путь к упадку, в долгосрочной перспективе.

Новгородцы, вопреки моей прежней уверенности, из прошлой жизни, вовсе себя не ассоциируют с Русью, ну, или делают это, опосредованно, не более, чем бургунды, или нормандцы назовут себя французами, или шотландцы — англичанами. Пусть колыбель русской державы, а именно в новгородском регионе зарождалась русская государственность, и была православной, там говорили почти на том же наречии, что и на основной Руси, но это были люди торговли, они по своему складу ума и мировоззрению больше могли быть схожи с горожанами какого-нибудь Нюрнберга или Любека, вряд ли Владимира.

Но мне нужны торговцы, мне нужны мореплаватели, люди экономически активные. Так что я не разделяю мнения, что Новгород, как заразу, раковую опухоль, нужно сжечь, а после трижды подумать, нужно ли возрождать город. Пусть живут, но в системе.

Но выживут ли они, когда придет Изяслав? Его там приветствовать не будут, а он церемониться не станет. Так что нужен «переходник», некие условия для «сохранения лица» и новгородских элит и чтобы власть Изяслава была не зыблемой. И таковым решением может стать именно Мстислав Ростиславович, старший сын Ростислава Юрьевича.

Мстислава держали взаперти в моем тереме. Это я приказал перевезти почетного пленника в более вольготные и уютные условия. Его хорошо кормили, даже гуся с гречкой и салом давали, как мне, когда я томился в заключении у его отца. А еще… Я решил молодого человека несколько смутить, так сказать, создать компромат на него и способ давления.

Для этих целей, лучше «медовой ловушки», подложить под Мстислава девку, я не придумал.

— По здорову ли, княжич? — спросил я, как только вошел в горницу к Мстиславу. —