Юному волку так и не удалось заснуть этой ночью. Он просто лежал и ждал рассвета.

Утром Андерс чувствовал себя совсем разбитым – более того, он был измучен, как и его сердце.

Когда они стояли в очереди за завтраком, Лизабет оказалась рядом. Он покосился на нее, пока Дэт накладывал овсянку им в миски. После событий прошлой ночи Андерс чувствовал, что понимает Лизабет лучше, чем раньше. Не говоря ни слова, он взял ее за руку и вывел наружу.

Парочка прошла к посадочной площадке и остановилась на некотором расстоянии от края, помня про вчерашнее падение Закари. Когда ребята сели, погрузив ложки в миски, Лизабет вопросительно посмотрела на Андерса.

– В чем дело? – спросила она.

– Я хочу поговорить, – ответил он. – Но еще больше я хочу послушать.

– Меня?

Он кивнул, и девочка зачерпнула очередную ложку овсянки, подула на нее, чтобы остудить, и проглотила, прежде чем заговорить.

– Что-то случилось, Андерс? Выглядишь так, как будто тебя прожевали и выплюнули.

Он промолчал, но Лизабет была последнее время такой подавленной, что мальчик очень хотел показать подруге: он переживает и разделяет ее тревоги. Если он просит ее поделиться ими, не лучше ли начать первому, чтобы показать, как сильно он ей доверяет?

Андерс рассказал ей обо всем, что им поведала Дрифа, и не только об артефактах. Он рассказал, что их матери сейчас нет с ними, и о пустоте, которую он ощущает.

– После битвы при Холбарде ты, наверное, чувствуешь то же самое, – тихо сказал он. – Исчезновение матери, должно быть, очень тяжело переживать.

Лизабет вздохнула.

– Так и есть, – призналась она. – Все очень сложно. Да, я волнуюсь и боюсь за маму, но еще я злюсь на нее за то, что, уверена, она сделала.

– Мы не знаем точно, специально ли Сигрид сделала все это, – попробовал возразить Андерс, но протест прозвучал слабо даже для него самого.

– Мы и правда не знаем, – допустила Лизабет. – Но я думаю, именно она разожгла то фальшивое драконье пламя в порту Холбарда.

Сердце у Андерса ухнуло вниз.

– Но когда мы были в Дракхэлме, то нашли карту, на которой было указано место пожара, – заметил он.

– Верно, – согласилась Лизабет. – И тогда я тоже думала, что пожар – дело рук драконов. Но сейчас мы знаем, что это ложь. Я думаю, что драконы провели расследование на предмет того, кто устроил пожар, потому что были уверены: это сделали не они. Ты можешь себе представить, как весь Совет драконов соглашается на такой сложный план, как разжигание ложного огня, когда они легко могут зажечь настоящий? Да они весь день спорят, что будет на завтрак, Андерс.

– Знаю, – согласился он. – Я просто… не понимаю, зачем ей понадобилось это делать.

– Зато я понимаю, – вздохнув, ответила Лизабет. – Я имею в виду то, что мэр сказал тебе вчера. Ведь он прав. Она хочет править Холбардом – да даже всем Волленом, будь это в ее власти. Помнишь, как мы тайком залезли в ее кабинет? Ты пытался разузнать побольше о кубке Фэлкира, и в итоге мы оказались заперты внутри?

– Помню, – ответил он, и оба улыбнулись, несмотря на печаль и серьезность момента. Они тогда прятались за разными диванами, и когда их глаза встретились, между ними началась настоящая дружба.

– Ну вот, они с Эннар тогда разговаривали, – продолжила она. – И моя мать сказала, что людям нельзя доверять принимать собственные решения, что только мы можем решать, как обеспечить их безопасность. Теперь, я думаю, мы знаем, что она собиралась сделать. Она хотела напугать людей достаточно сильно, чтобы они позволили ей быть главной. В конечном счете Сигрид могла даже рассчитывать на эту битву, если думала, что сможет выиграть ее. Хотела бы я, чтобы все было иначе, я скучаю по ней и не знаю, в безопасности ли она. Но также я должна сделать то, во что верю, а именно найти способ собрать вместе волков, людей и драконов, чтобы они выслушали друг друга. Каким-то образом.

Оба надолго замолчали, и Лизабет коротко улыбнулась Андерсу – улыбка была слабой, но настоящей.

– Спасибо, что выслушал, – мягко сказала она. – Иногда мне так этого не хватает.

Покончив с завтраком, Андерс, Рэйна, Лизабет, Эллука, Миккель и Тео собрались вокруг карты Дрифы. Точно в таком же составе они пользовались картой в прошлый раз, когда искали фрагменты Солнечного скипетра.

– Прямо как в старые добрые времена, – сказала Рэйна, разгладив карту на камне и уколов палец. – Четыре загадки мы уже решили. С двумя как-нибудь справимся.

Она осторожно выдавила каплю крови на розу ветров.

– Мы хотим найти зеркало Геклы, – четко произнесла она.

Карта была очень красивой, сотканной из ткани с вплетенной в нее серебряной нитью. Каждый артефакт был сделан вместе волками и драконами: волки придумывали артефакты и создавали правильную комбинацию рун, чтобы артефакт выполнил свою задачу, а драконы ковали их в своем драконьем огне, насыщенном волшебной силой. Дрифа была кузнецом, а Феликс и Хейн – разработчиками. Впервые Андерс задумался: неужели его отец нарисовал эти руны, выгравированные на серебряной нити, такие маленькие, что их едва было видно.

Он смотрел, как сложное плетение по краям карты начало извиваться, меняясь и перемещаясь, пока вместо рисунка ребята не увидели слова:

Шесть голов сомкнулись над картой, молча изучая написанное.

– Интересно, имеется в виду юго-запад всего Воллена или к юго-западу от того места, где спрятана эта штука? – размышлял Тео.

– Весь Воллен, – уверенно сказала Лизабет, указывая на нижний левый угол карты. – Смотрите сюда. Бреганские озера.

Андерс, прищурившись, посмотрел туда, куда она указывала. Там была изображена река, текущая с севера на юг, трижды образуя озеро и снова сужаясь. В центре каждого из трех озер был остров, и они выглядели прямо как пуговицы на рубашке, одна над другой.

– Самое верхнее, кажется, меньше всех, – заметила Рэйна. – Хотя карта может быть неточной. Меня больше интересует, что значит «солнце встречает».

– Ну что ж, – ответил Андерс. – Давайте выясним. Это не так далеко.

Миккель кивнул.

– Вот ты и пойдешь, – дразнящим тоном сказал он. – Мы с Тео привыкли заниматься всем остальным.

Андерс быстро улыбнулся, припомнив хитроумные попытки этой парочки заставить Совет драконов подумать, что их друзья все еще в Дракхэлме.

– Можешь съесть наш ужин, если мы вернемся слишком поздно, – разрешил он.