– Я вас ни к чему не обязываю, – буркнула я.

Но он уже вышел из кухни, даже не посмотрев на меня.

Следующие два дня Полынников не звонил мне, и я не находила себе места. Он позвонил на третий день, и, услышав его голос, я вся так и подобралась:

– Да.

– Наталья Александровна?

– Она самая.

– Я бы попросил вас в ближайшие дни без особой надобности из дома не выходить.

– Это еще почему?

– Дело в том, что, как мне кажется, вашим делом интересуется кто-то еще. Взрыв моей машины был тому убедительным доказательством. Следователь сказал, что в салон заложили взрывчатку. Впрочем, это ясно и так. Кто-то хочет, чтобы я прекратил этим заниматься.

На заднем фоне слышались чьи-то голоса. Кто-то обратился к Полынникову, и он бросил мне:

– Одну минуту! – и, прикрыв трубку рукой, он начал что-то объяснять своему собеседнику.

Я терпеливо ждала у телефона. Вскоре он вернулся к разговору со мной.

– Алло! Вы слушаете?

– Угу.

– Вы поняли, что я вам сказал?

Его менторский тон мне не понравился.

– Поняла.

– Это не прихоть и не мой каприз. К сожалению, я, как адвокат, часто сталкиваюсь с таким положением дел. И поэтому прошу вас прислушаться к моим словам.

– Я все поняла, – уже раздражаясь, повторила я. – Зачем объяснять дважды?

– Я просто хочу, чтобы вы осознали, насколько это все серьезно. И если я так говорю, значит, так оно и есть.

– Уже осознала!

– Вот и хорошо. Я позвоню, когда у меня появится какая-нибудь информация.

Ф.Ф. ничем не выдал, что мы с ним были более близки, чем просто адвокат и его клиентка. Если бы его голос дрогнул или он как-то проявил свое волнение, мне было бы немного легче. А так – сплошная пустота в душе и горький осадок.

Значит, по его милости я должна сидеть взаперти в четырех стенах и никуда не выходить? Очень мило! Да что он о себе воображает! Я была так зла на Полынникова, что, если бы он позвонил мне еще раз, я высказала бы ему все, что я о нем думаю.

Но этот вечер я никак не могла провести дома. У меня на душе была такая тоска, хоть волком вой! Если я останусь дома, в голове моей будут постоянно крутиться мысли о Лизе, воспоминания о Полынникове… А это невыносимо – так можно просто сойти с ума! Лучше выйти куда-то и отвлечься от гнетущих мыслей, пусть и ненадолго.

В голову мне пришла одна идея. Я не могла бы ее назвать блестящей, но ничего другого не придумывалось. Я решила снова пойти в ресторан «Гранд-Каньон» и посидеть там за бокалом вина. Напиваться, как тогда, с Полынниковым, я не стану. Просто посижу тихо-культурно и вскоре уеду домой.

Я открыла гардероб, и взгляд мой упал на бирюзовое платье. В конце концов, оно – мое единственное выходное платье! Я надела его и посмотрела на себя в зеркало: глаза мои припухли, на лице – какой-то нездоровый красноватый оттенок… Но щеки можно замазать тональным кремом, не проблема!

Ровно в восемь я была уже у ресторана. Сегодня народу там было побольше, чем в тот раз, когда я была здесь с Полынниковым. Но сегодня была пятница, и, вероятно, люди подтянулись в надежде расслабиться в конце трудовой недели. Свободными были всего два столика, и я решительно направилась к одному из них. Ко мне подскочил официант, уже обслуживавший нас с Ф. Ф. Он узнал меня и улыбнулся:

– Опять к нам?

– Да. – Я тряхнула волосами. – Можно меню?

– Конечно.

Он сделал движение отойти, но я остановила его.

– Я быстро сделаю заказ. Не уходите.

Я заказала бифштекс с жареной картошкой и овощной салат. И бокал красного вина.

– Кофе? Сок? – спросил официант, забирая меню.

– Позже я, наверное, закажу кофе, – кивнула я головой.

Он ушел, а я обвела глазами зал ресторана. Он был выполнен в духе американских баров, какими мы привыкли их видеть в голливудских фильмах. Деревянные стены, увешанные фотографиями ковбоев верхом на лошадях, снимки красных каньонов, бескрайних, выжженных солнцем степей. При входе стояла фигура ковбоя в натуральную величину – дяденька с суровым выражением лица, в черной шляпе, скрывающей почти пол-лица. В руке – лассо, за поясом – револьвер. Настоящий ковбой Дикого Запада.

– Ваш заказ, – склонился надо мной официант.

– Спасибо.

Народ сидел за своими столиками, но настоящая жизнь кипела около барной стойки – русоволосый улыбчивый парнишка ловко готовил коктейли и перекидывался с посетителями краткими шуточками. Об этом можно было судить по взрывам смеха, доносившимся оттуда. Внезапно я отодвинула тарелку и направилась к стойке. Просто так. Мне вдруг захотелось приобщиться к чужому веселью, пусть и ненадолго. Я села на высокий барный табурет и улыбнулась парнишке:

– Привет!

– Привет! – широко улыбнулся он. – Кажется, недавно я вас здесь видел.

– Точно! – кивнула я. – Но вы неоригинальны. Официант сказал мне то же самое. У вас у всех хорошая память.

– Это профессиональное. Что будете пить?

– А что у вас есть?

Вместо ответа он протянул мне меню:

– Вы хотите коктейль?

– Ага. Давно я не пробовала хороший коктейль!

– У нас богатый выбор.

Но я не стала смотреть меню, отодвинула его в сторону и спросила:

– А что вы мне порекомендуете?

Он нарочито закатил глаза:

– Но я же не знаю ваших вкусов! Коктейль зависит от многого: от характера человека, от его привычек, настроения…

– Тогда задаю вам задачку. Характер – взрывной, эмоциональный, склонный к депрессии, привычки – разные. Самая вредная – отсутствие дисциплины, лень. Самая позитивная – открытость, честность. Ненавижу вранье, – прибавила я. – Настроение – меланхоличное, тоскливое. Ну как? Не очень сложно?

– Ничуть. – Парнишка призадумался и сказал: – Вам нужно взять «Вечера Гаваны».

– Да ну! – развеселилась я. – И это мне подойдет?

– Не сомневайтесь! Этот коктейль – для вас!

Через несколько минут он протянул мне высокий бокал, украшенный кокосовой стружкой:

– Вам понравится.

Он отошел от меня к другим клиентам, а я сидела, потягивая коктейль, и ощущала, как моя голова словно постепенно наполняется легкой, бездумной… пустотой. Коктейль и вправду был хорош. Наверное, парнишка был хорошим барменом и знал толк в коктейлях. Не случайно у барной стойки толпится народ. Судя по всему, у него свой круг постоянных клиентов…

От размышлений о бармене меня отвлекло нехорошее чувство, что за мной пристально наблюдают. Я подумала, что, вероятно, привлекла чье-то мужское внимание, но какое-то шестое чувство подсказывало мне, что это не так.