Я допила коктейль и вернулась за свой столик.

Обвела глазами зал, но ничего подозрительного не заметила. Все сидели либо уткнувшись в свои тарелки, либо поглощенные беседой друг с другом, и на меня никто не обращал никакого внимания. Я решила, что мое воображение невольно разыгралось, и снова принялась за еду. Тем не менее чувство, что меня сверлят глазами, не проходило.

Я резко поднялась со стула и направилась к барной стойке. Уже знакомый мне парнишка-бармен болтал с высоким парнем в яркой рубахе навыпуск. Я вклинилась в их беседу.

– Я извиняюсь, – обратилась я к бармену. – Но мне нужно с вами поговорить.

– Одну минуту, – бросил он парню. – Я сейчас.

Мы отошли в конец барной стойки.

– Вам не понравился коктейль?

– Нет, ничего подобного, коктейль был замечательный. Но у меня к тебе, приятель, одна маленькая просьба… Ничего, что я на «ты»?

– Абсолютно.

– Кстати, как тебя зовут?

– Валера.

– Валера! У меня странное чувство, что кто-то за мной здесь наблюдает. Или у меня поехала крыша, или это чистая правда, и я ничего не выдумала. Одно из двух! И ты должен помочь мне выяснить это. Cейчас, когда я говорю с тобой, на нас кто-нибудь смотрит? Понаблюдай за публикой в зале. У тебя цепкая память, хороший глаз, и я…

– На вас смотрит мужчина за крайним столиком слева, – перебил он меня.

– Как он выглядит?

– С бородой, худой, темноволосый, в сером свитере.

Я перебрала в памяти своих знакомых: похожих у меня не было…

– Спасибо, Валер!

– Помощь не требуется? У нас есть охранник…

– Пока нет. Если понадобится, я позову.

– О’кей.

Я развернулась и направилась к столику, о котором говорил Валера. За ним действительно сидел незнакомый мне мужчина. В уме моем мелькнуло – Берн? Может, он нанял какого-то человека следить за мной? Хотя зачем ему это? Для того чтобы окончательно лишить меня материнских прав, выставив меня в суде алкоголичкой, распутной особой, шляющейся по ресторанам? С Берна все станется! Но потом мои мысли скакнули к недавнему звонку и странному предложению… И к взорванной машине Полынникова.

Но сейчас я все узнаю! Лицо мужчины вдруг показалось страшно знакомым, и на расстоянии метра меня осенило.

– Родька! – крикнула я.

На меня обернулись.

– Тихо, – сказал он, взмахнув рукой. – Присаживайся, моя красавица. Давненько мы не виделись!

Я машинально опустилась на стул, пожирая глазами этого знакомого – нет, незнакомого! – мужчину. Во внешности Родьки произошли разительные перемены! За эти семь лет он изрядно постарел: его некогда густые волосы поредели, на висках появились залысины, лоб прорезали морщины, нос заострился, отросла бородка, которая ему не шла, а только прибавляла ему лишние годы.

– Любуешься? – усмехнулся Родька. – Ты на меня как на чужого смотришь.

– Н-да… дела… – протянула я. – Вот уж не думала, не гадала встретить тебя здесь!

– Я тоже не думал.

– Ты давно… – я хотела сказать – «освободился», но язык не поворачивался задать этот вопрос.

– Из тюряги вышел? – как ни в чем не бывало сказал Родька. – Два месяца уже на свободе гуляю. По тюремным меркам, считай, вчера вышел. Еще никак в этом мире не освоюсь. В Москву приехал и решил сюда зайти. Мы с тобой в этом ресторане несколько раз бывали. Не помнишь? – спросил он, понизив голос.

– Помню… – Я все еще не могла до конца признать в этом осунувшемся, полинялом мужике своего некогда веселого и бесшабашного кавалера.

– Ну и хорошо, что не забыла. Правда, писать ты мне не писала. А я о тебе вспоминал там чуть ли не каждый день! Особенно первое время.

– Писать… не получилось. – Я не стала объяснять ему, что прилагала все усилия, чтобы вычеркнуть Родьку из своей памяти.

– Я сейчас не о том, – махнул рукой Родька. – Что было, то было. Зачем ворошить старые обиды? Правда? – и он подмигнул мне. – Лучше думать о будущем. Расскажи, как ты живешь. Муж есть?

– Был, – тряхнула я волосами.

– А дети?

– У меня проблема, Родька. Даже не проблема, а настоящая катастрофа. У меня муж отнял ребенка! Он – швед. И дочка живет с ним, в Швеции. Я не могу забрать ее сюда. Представляешь? Она – там, а я – здесь! Полный абзац! У меня от этой ситуации просто крыша едет!

– Ну и ну! – повертел головой Родька. – Сволочи, а не люди. И что? Ты никак не можешь вставить пистолей в задницу этому шведяре?

– Не могу. У них там законы, суды… Все как полагается. Мы, русские, для них – люди второго сорта, нами вертят как хотят, и все законы на стороне местных граждан.

– Бедная ты моя, – Родька погладил меня по руке, и в моем носу предательски защипало. – Пересаживайся ко мне. Бери свою жрачку и дуй сюда.

– Одну минуту.

Не успела я подойти к своему столику, как увидела, что бармен Валера подает мне какие-то знаки.

Я подошла к нему.

– Ну как дела?

– Все в порядке, Валера. Это мой старый знакомый.

– Значит, ноу проблем?

– Ноу проблем.

– Это хорошо. Не люблю, когда у наших клиентов проблемы.

– Спасибо за заботу.

Когда я села, Родька спросил:

– Бармен – твой знакомый?

– Ага. Только сегодня познакомились.

– Не похоже, со стороны – словно старые кореша.

– Ты-то как? – сменила я тему разговора. – Чем думаешь заниматься? Почему в Сочи не поехал?

– Теперь мне туда дорога заказана. Я могу туда вернуться, но не сейчас, позже… Пока я в Москве перекантуюсь. Осмотрюсь – что, где, кто и как. Правда, жить мне негде. Снимаю на окраинах, в общежитиях разных, койко-места, как бомж! В Сочи меня свои скорее достанут. А мне этого, как ты понимаешь, не хотелось бы. Садиться по второму разу не тянет.

– Логично.

Родька ел шумно, жадно. Я, напротив, к блюдам почти не притронулась. Мой аппетит пропал напрочь.

– Почему не ешь? – спросил он.

– Не хочу.

– А зачем тогда в ресторан пришла?

– Людей посмотреть. Дома изо дня в день в четырех стенах сидеть – свихнешься. Решила развеяться…

– Похвальное желание. – Родька вытер салфеткой рот. – А зачем нам на людей смотреть? Может, к тебе домой нагрянем? Как мама твоя?

– Мама умерла.

– Значит, ты теперь одна живешь?

– Правильно понимаешь.

– Тем более никаких препятствий нет. Так что? Двигаем?