Полгода назад, когда Женя только-только пришла и Муромцев определил ей в напарники Стаса, она многого наслушалась о нем от коллег. Было крайне сложно определить, где правда, а где историю приукрасила молва. В тот момент Лаврентьев для Жени был еще совершенно незнакомым человеком, она не знала, как именно к нему относиться, хотя он как мог старался помочь ей адаптироваться в новом коллективе и на новой работе. А вот девушка чувствовала, что, несмотря на всю внешнюю доброжелательность, свои настоящие мысли и чувства Стас отгородил толстой непробиваемой стеной.

Правду о его прошлом Женя узнала случайно от патологоанатома УСК Ирены Генриховны. Эта женщина имела немецкие корни, была уже в возрасте, однако всегда выглядела потрясающе благодаря прическе, макияжу и маникюру. В Управлении ее прозвали Мораной, именем царицы мертвых, и отзывались о ней с уважением и трепетом.

Спустя месяц после поступления на службу в УСК Женя после обязательного для всех новичков ночного патруля сидела в столовой на втором этаже и жевала свой бутерброд, запивая кофе. И хотя спать особо не хотелось, Женя все равно была вялой и смотрела прямо перед собой. До тех пор, пока к ней не подсела Ирена Генриховна.

Девушка с удивлением подняла глаза и запоздало поздоровалась. Патологоанатом ответила ей кивком. Женя увидела, что та тоже была уставшей – темно-серые глаза слегка помутнели, помады на губах не было, а щеки не рделись румянцем. Морана вообще редко покидала свое царство, похоже, лишь иногда в ранние утренние часы, если работала в ночь, приходила в столовую выпить кофе.

– Как тебе работается с Лаврентьевым? – спросила Морана, ставя на стол кружку, отчего та тихо стукнулась о столешницу.

Женя пожала плечами. Она еще не успела толком понять, у них пока не было никаких совместных дел.

– Ну, он… вроде ничего, – аккуратно ответила девушка, но тут же поняла, что прозвучало это весьма двусмысленно.

Однако улыбка Мораны успокоила ее: женщина поняла все так, как имела в виду Женя.

– Я должна что-то знать? – прямо спросила девушка.

– Лаврентьев славный парень, – сказала Ирена Генриховна. – Почти пять лет назад ему пришлось столкнуться с настоящим ужасом, но как стоически он это переживал! Можно только догадываться, как больно было ему внутри.

Неужели та самая история? Женя вся внутренне подобралась. Она заранее знала, что именно от Мораны услышит правдивую версию. Просто той не было смысла лгать и сплетничать. Почти всегда окруженная тишиной, она явно знала настоящую цену словам.

– Все рассказывают… разное. А вы знаете, как было по-настоящему?

– Стас мне сам рассказал. Однажды, когда все закончилось и дело уже закрыли, я обнаружила его в морге. Он просто стоял посреди зала, замерзший и бледный, как призрак. Похоже, он хотел укрыться от всех, но посторонним там находиться нельзя, так что я его вывела. Мы пошли ко мне в кабинет, и он… Его как будто прорвало. Выложил все как на духу. И, кажется, ему пошло это на пользу. Он успокоился, обрел равновесие.

Женя неосознанно подалась вперед, внимая каждому слову. И Ирена Генриховна, похоже, сама уже давно хотела поведать правду, но не знала кому. Сотрудники УСК и эту полученную из первых рук историю приукрасят так, что она уже никогда не будет объективной. И вот нашлась среди них та, кому ее можно было доверить.

Сама девушка не была, разумеется, свидетельницей истории, но живое воображение оживляло события, и они прокручивались перед глазами, как пленка.

Стас

Ему тогда было двадцать три. Два года назад он пришел в УСК и с таким рвением взялся за работу, что успел нажить себе первых врагов. А еще к тому моменту Стас уже был женат и даже имел пятилетнего сына. Однако сам он о семье говорил редко, а когда кто-то пытался спросить у него об этом, моментально переводил тему на что-то другое.

В то время Стас вел дело неизвестного похитителя. Пропали уже шестеро мужчин-колдунов, всех объединяли возраст и тип внешности – коренастые, светловолосые. Тела еще не были найдены, и, несмотря на сходство между жертвами, Лаврентьев все же не мог сказать однозначно, что все инциденты относились к одному и тому же делу. Общение с семьями, коллегами и друзьями пропавших ничего особо не дало: эти люди были самыми обычными и в целом порядочными горожанами. Все они однажды вышли с работы и просто не вернулись домой. Каждый день Лаврентьев и команда, работавшая над этим делом, проводили мозговые штурмы, в сотый раз перебирая имеющиеся по делу данные. Где-то должна была быть зацепка. Все преступники ошибаются.

В один из вечеров Стас, чувствуя себя уставшим и совершенно опустошенным, стоял перед картой города. Взгляд его скользил по оранжевым многоугольникам зданий и белым полосам дорог между ними. Команда уже давно выяснила, что связи между местами работы пропавших нет. Внезапно в дверь кабинета постучали.

– Войдите, – громко ответил Стас, поворачиваясь всем корпусом. Он никого не ждал и рассчитывал, что сможет побыть в тишине и поразмышлять. Так что желание стоявшего за дверью человека поговорить с ним вызвало раздражение пополам с досадой. В щель между косяком и дверью просунулась голова одного из новичков-стажеров. Затем он вытянул вперед руку, помахав конвертом.

– Тут вам письмо. В службе безопасности сказали вам передать.

С помощью колдовства Лаврентьев взял из рук посыльного конверт и отпустил паренька. Письмо было вскрыто, на конверте стояла красная печать с надписью «Досмотрено, безопасно», и ручкой – подпись проверившего. Адресов на письме не оказалось, лишь аккуратным почерком в графе «Кому» было отмечено: «Расследующим дело шести похищенных».

Нахмурившись, Стас засунул пальцы в конверт и вытащил из него лист плотной бумаги. Лишь секунду спустя он понял, что это был фотоснимок. Совершенно кошмарный фотоснимок, от которого к горлу Лаврентьева подкатила тошнота. На фотографии преступник, и Стас не сомневался, что это был он, запечатлел жуткого вида панно, составленное из частей человеческих тел – наверняка тех самым шестерых пропавших.

Колдун тут же собрал команду. А пока ждал коллег, позвонил жене, чтобы предупредить, что домой он не придет, и услышал в трубке сухой односложный ответ. Дав отбой, он вздохнул. Свой брак, довольно ранний, последние три года они сохраняли только ради маленького сына. Оба, казалось, понимали, что стратегия провальная, но расходиться пока не торопились. Стасу сейчас некогда было думать об этом.

Довольно быстро в кабинете собрались все, кто занимался делом пропавших, и почти всю ночь они рассматривали фото,