Старый генерал мягко отстранил дочь и, сделав несколько шагов по комнате, присел за стол. Он действительно не знал что делать. Речь его дочери была настолько пылкой, настолько полной веры и уважения к доблестному молодому французу, что он заколебался. Увидев это, Инесса бросилась перед ним на колени:

– Отец, заклинаю тебя честью нашего рода, памятью моей матери и твоей жены. Сделай то, что предписывает долг не чиновника в военном мундире, а благородного воина, для которого слово важнее всех бумажек, предписаний и регламентов. Для которого чистота перед Богом и честь важнее, чем все законы! Повторяю тебе, я поклялась нашей честью!

Перед этим порывом, перед этим искренним благородным чувством граф Хосе Вегуэра не смог устоять. После минутного размышления он встал, посмотрел на Анри и сказал:

– Видно, вы не простой офицер, если моя дочь так просит за вас. Она на редкость честный и чистый чело век. И если она всем сердцем в вас поверила, значит, на верное, вы этого заслуживаете… Вы знаете, что, отпустив вас, я нарушу воинские законы и сам буду достоин тюрьмы. Но я действительно, наверно, все-таки больше воин, чем военный. Это не совсем одно и то же, как вы, кажется, понимаете. Я отпущу вас и благодарю за то, что вы пошли на смертельную опасности ради жизни и чести моей дочери. Может быть, потом, когда кончится война, а она ведь, без сомнения, когда-то кончится, вы вернетесь в этот дом уже по-другому. Но это будет, если мы доживем до этого момента. Пока же я должен взять с вас слово, что вы никому не расскажете о том, что видели в этом доме и внутри крепости. Что касается рвов и валов, – дон Хосе улыбнулся, – здесь действительно ничего не изменилось со времен герцога Орлеанского, так что Бог с ними. Вы даете мне слово?

– Да, мой генерал, – твердо ответил Анри, – даю вам слово чести французского офицера, предки которого были французскими рыцарями, что я ни слова не скажу ни о вас, ни о том, что я видел внутри крепости.

Старый генерал с облегчением вздохнул, а потом указал на стол, заставленный призывно пахнущими блюдами и хрустальными графинами с вином.

– Вы, наверное, проголодались, угощайтесь. Анри нерешительно подошел к столу и взял бокал.

Инесса, увидев это, счастливая и радостная тем, что все так завершилось, вскочила на ноги, схватила хрустальный бокал, налила вина сначала Анри, потом отцу, а потом чуть-чуть себе. Дон Хосе Вегуэра взял в руки бокал и произнес:

– Никогда бы не подумал, что буду пить сегодня вечером с французом, который не взят еще в плен.

– Мой генерал, – ответ Анри, – неужели вы считаете, что я мог бы вообразить, что сегодня ночью буду пить в Лериде с ее комендантом! Я позволю себе поднять бокал за ваше здоровье и за вашу дочь. – С этими словами Анри жадно осушил бокал, генерал выпил половину своего фужера, а Инесса, которая еще не оправилась от слез, чуть пригубила из своего.

Поверив Анри и вняв мольбам дочери, генерал Хосе Вегуэра тем не менее принял меры предосторожности. На ночь комнату, где спал Анри, заперли на ключ, а окно можно было не закрывать, так как оно, как часто в Испании, было забрано решеткой из железных прутьев в палец толщиной. Рано утром, еще до рассвета, генерал постучался в комнату де Крессэ. Анри уже был готов отправиться в дорогу. Рядом с генералом стоял какой-то человек, одетый по-походному.

– Это Мануэль, мой верный и опытный берейтор[23],– представил генерал своего старого слугу по-испански, – он проведет вас мимо всех постов, а от крыть вам ворота я уже распорядился. Езжайте, и да поможет вам Бог.

Генерал крепко пожал руку молодому офицеру, и Анри, поблагодарив его за все, вышел на улицу. Кони, которых держал на поводу другой слуга, уже ждали…

Когда вскоре после полудня Анри переправился через Синку и проехал буквально пару сотен шагов, он увидел Веслава, который скакал ему навстречу.

– Вернулся! Вернулся! – радостно кричал старый вахмистр, подлетев галопом к де Крессэ. – Ну, паныч, вот так приключения. Не обманула, значит, дочка! Я так и подумал, какая ладная, какая добрая дочка была!

– Девушка, ты хотел сказать, – с улыбкой поправил польского воина де Крессэ, перейдя на «ты» и сам того не заметив, – да, впрочем, какое это имеет все значение, я так счастлив тебя видеть, Веслав! Как я счастлив видеть вас всех, – воскликнул Анри, заметив, как к нему подъезжают другие уланы. Дайте-ка я вас всех обниму.

Все спрыгнули с коней, по очереди заключив де Крессэ в сильные мужские объятия, а потом играючи вскочили в седла и галопом понеслись к условленному месту.

– Как с дочкой-то было, – кричал Веслав на скаку, – хорошо все?!

– Хорошо, хорошо, Веслав, все было прекрасно!

– Когда свадьбу играть будем?

– Ну вот, как возьмем Лериду, наведем порядок во всей Испании, тогда и сыграем, – смеялся в ответ Анри, слыша, как свистит ветер в ушах от быстрой скачки.

Лошади шли таким хорошим галопом, что Анри и не заметил, как они оказались рядом с условленным местом. А вот и показались вдали флюгера уланских пик, и впереди улан Анри различил фигурку офицера в синем доломане и огромном «кольбаке». Тотчас он дал шпоры коню и через несколько минут был уже в объятиях Монтегю. Все спрыгнули с коней и пожимали руку де Крессэ, а Монтегю заливался радостным смехом и говорил, что надо немедленно достать все бутылки вина, что у них есть. Тем более что время было как раз обеденное.

Сказано – сделано. Уланы быстро привязали коней к деревьям, слуги разостлали на траве скатерть и несколько плащей, и де Крессэ попросил всех присесть к одному большому «столу». Пока он переодевался обратно в свой мундир, слуги и несколько улан выставили на импровизированный стол всю еду, которая у них была. А ее оказалось немало. Пока де Крессэ ездил в Лериду, Монтегю и уланы времени не теряли. Они разведывали местность, заехали в соседнюю деревню и за небольшую сумму, как уверял Монтегю, разжились кучей припасов. Теперь хлеба, вина, ветчины, сыра было хоть отбавляй. Уланы достали из своих походных «чемоданов» деревянные кружки, Жак поставил бокалы офицерам и унтер-офицерам, тотчас всем налили пенного темно– красного вина, все смеялись, царило какое-то удивительное радостное настроение.

– Ну, господа, или, как говорят у вас в Польше, панове, – воскликнул Монтегю, – давайте выпьем за то, что так славно все завершилось, а мой друг капитан де Крессэ вернулся целым и невредимым из невообразимой поездки.

– Да здравствует император! – громко крикнул де Крессэ в ответ.

– Niech zyje cesarz! – лужеными глотками гаркнули в ответ уланы.

С этими возгласами все: и офицеры, и солдаты – с удовольствием принялись уминать сыр и ветчину, запивая их добрым терпким красным вином. Со всех сторон сыпались шутки и смех.

– Пан капитан, – крикнул унтер-офицер Новиц кий, смешивая польские слова с французскими, – как ваша невеста, уже заказали платье для венчания?