– Понял-понял, – я поежился. – Максу можно только посочувствовать.

– Обязательно посочувствуем, – кивнула Ника. – Только сначала прибьем. Два раза.

Ближе к центру в полосу разрушений оказались вовлечены электронные машины, перевозившие строителей внутри города, и горожане.

То тут, то там валялись перевернутые автомобили. Около стен сидели люди с синяками и разбитыми носами и удивленно крутили головами, будто не понимая, что с ними только что произошло.

Цветные витражи были побиты. У некоторых дверей пропали ручки. По свежевыкрашенным стенам протянулись длинные полосы – рубцы содранной до пенобетона краски.

Вареники сжимали и разжимали кулаки, толкаясь плечами. Готовились к бою – вдруг придется забирать Макса силой? Ведь известны случаи, когда люди так нравились нечистой силе, что их забирали в мир духов… То есть, конечно, просто хорошо прятали, но все равно радости мало. Запихнут Макса в какой-нибудь хроноклазм, и выйдет он оттуда через пятьдесят лет, а вместо напарниц – старушки, вместо кота – его праправнучатые племянники… На этом месте Варе и Нике хотелось не то плакать от обиды и несправедливости, не то смеяться от комичности ситуации, но они лишь прикусывали губы и еще прибавляли скорости, хотя и так бежали со всех ног.

След вывел нас на главную площадь. На крыльце башни лежал куст выдернутых с корнем роз, переминался хмурый Варфоломей, стоял главный архитектор и сидел Макс. Точнее, полулежал и выглядел при этом даже хуже, чем лишенный привычной среды куст.

Варфоломей чуть не плакал, Валерий Валерьевич ему что-то сурово выговаривал. На площади не было видно ни одного, даже самого завалящего гремлина. Зато лежали грабли. Внушительные, блестящие новенькие грабли.

– Тут что-то не то, – шепнула Варя. – Пока не приближаемся.

– Яш, а Яш, у тебя есть какая-нибудь штука, чтобы на расстоянии подслушивать? – Ника наклонилась о мне.

– Конечно есть, – ворчливо отозвался я. – Только она дома осталось. Вы же сами собраться толком не дали – быстрее да быстрее.

– Тогда иди ты. Независимым прогулочным шагом. Кто обращает внимание на котов?

– Все за вас приходится делать, – тихо пробормотал я под нос, пригладил ухо и затрусил в сторону башни. Чем ближе я подбирался, тем грознее звучал голос архитектора, тем ниже опускал голову садовник и тем ярче цвели свежие синяки и ссадины у Макса на лице.

Подбежав к граблям, я их понюхал для виду. Инструмент как инструмент. Садовый. Непонятно, чем они людям так досадили, что их так любят поминать при любом удобном случае?

– …И вы меня извините, Максим, – Варфоломей за что-то извинялся? Вот это номер! я навострил уши. – Больше этого не повторится. В следующий раз я буду решать свои проблемы сам, без привлечения сторонних специалистов.

– Не за что извиняться, – Максим поднялся, охнул, схватился за поясницу. С ужасом посмотрел на три ступеньки, ведущие с крыльца. В глазах читалось: «Лучше я останусь здесь и не пойду ни-ку-да». – Простите вы меня, что не сумел поймать похитителя.

– Видите, – в голосе архитектора звучала сталь. – Гораздо лучше было бы, если бы каждый занимался своим делом и не брался за проблемы вне зоны компетенции. Аквариумисты и садовники не должны гоняться за ворами, это дело службы безопасности. Правильно?

– Так точно! – хором ответили Макс с Варфоломеем.

Командир вздохнул и ме-е-едленно принялся спускаться, а Варфоломей поднял с крыльца розовый куст, поцокал языком, обнял, несмотря на колючки, и бережно понес прочь на вытянутых руках. Архитектор задумчиво посмотрел ему в спину и скрылся в башне, громко хлопнув дверью.

Через мгновение мимо меня пронеслись две быстрые тени и остановились перед Максимом, превратившись в улыбающихся Вареников.

– Ты жив!

– Ты здесь!

– А… – командир даже не успел сказать, как он рад видеть подчиненных, как улыбки будто стерло с девичьих лиц.

Варя сверкнула глазами:

– Ты думал, мы сами не справимся, да?

– Раз мы девочки, так за себя постоять не можем? – глаза Ники сверкали не менее ярко.

– Не доверяешь и не веришь!

– Мы зачем вчера про гремлинов рассказывали?

– Чтобы ты послушал и сделал все наоборот?

Максим открыл рот, но тут же закрыл, махнул рукой и медленно заковылял к дому. Как тут объясняться? Очень хотел помочь, поэтому техника безопасности из головы вылетела? Привык решать проблемы силой и не привык, когда действенные методы бесполезны? Наступил на те же грабли? Забыл все, чему учили в академии, и, как студент-первогодок, попер грудью на амбразуру, вообразив себя героем?

– Яш, – он тоскливо оглянулся. – Хоть ты-то меня понимаешь?

– Ну… – уклончиво протянул я. – Ты лучше расскажи, как там Варфоломей оказался. И розовый куст.

– А вот это самое интересное, – оживился Макс. – знаешь, что он делал? Перед Валерием Валерьевичем меня выгораживал.

* * *

Макс сидел на диване в девчачьем бунгало, водрузив на голову пакет со льдом из холодильника. Выглядел он измученно, как коммандос после боевой операции, то есть побито, но мужественно – пожалуй, это можно было назвать первым плюсом в сложившемся положении. Вторым являлось то, что командир во время безумной погони за гремлинами ничего себе не сломал. Третьим – то, что основы медицины преподают техномагам в обязательном порядке. Если бы не они, сейчас Макс чувствовал бы себя гораздо хуже – приблизительно как овощная оладья. Или мясная отбивная – он еще не определился.

Командир обстоятельно рассказывал про странное вмешательство Варфоломея:

– …Бежим мимо оранжереи. Я ж не вижу ничего – на глазах чья-то кепка непонятная надвинута, и не снимешь – одной рукой пытаюсь гремлина схватить, на другой почему-то ботинок нахлобучен. Тут слышу – кто-то следом топает. А это садовник, как был, с граблями и саженцем – чешет за нами следом. Гремлины, что любопытно, его не трогают. Я кричу ему: шлюз, мол, закрыть надо! Иначе наши зеленые друзья фьють из города – и поминай как звали. Он вроде кивает в ответ. Думаю, ну все нормально, не уйдут от меня, голубчики. Ведь уже почти… почти у меня в руках были…

Тут Макс поперхнулся. Как по волшебству, сзади него возникла Ника и, размахнувшись изо всех сил, врезала по спине.

– Ох-х-х-х!

– Чтобы человек не кашлял, его надо постучать по спине! Разве нет? – в голосе были нотки мстительности, которые Ника даже не пыталась скрыть.

– Хорошо, что не по лбу, – Макс не стал обижаться. В конце концов, каждый демонстрирует обиду, как может. Кто-то презрительными взглядами, а кто-то рукоприкладством. – Итак, бежим. Вылетаем на площадь, гремлины пищат, я ору, садовник дудит в сигнальную уточку…

– Какую такую уточку? Снова издеваешься? – Варя подозрительно прищурилась и непроизвольно сжала руку в кулак.