вон уже и броню, и стволы и мотор пообещал, а ничего из этого пока не твоё, Макс! Не нравится мне твой план!

— Рус! Да, блин! — Макс занервничал, — у тебя что, нет ничего чем одну «двойку» разобрать⁉ Что, пошли на работу и ни одной «трубы» не взяли⁉

— Мы то взяли. Всегда берём. Но не та у нас тут позиция, чтобы с бронёй бодаться. Мы не умирать сюда пришли, Макс, помнишь⁉ Подвиги — твой выбор! Мой — аккуратная работа.

Макс начал бесится. Он видел со склона, что несколько боевиков уже закидывают окна первого этажа гранатами. Значит ещё немного и полезут внутрь, а эти наёмники, мать их, торгуются. Очень хотелось послать Руса к чëрту, однако логика его была Спайди понятна и помощь ему всё же была необходима.

— Рус, давай так! Я эту «двойку», которая рядом со мной, сам займу и тут же тебе просигналю. Твои пусть начинают бой. Им продержаться надо будет минуту и потом я сразу подойду на броне! И если вторая БМП не сбежит, то окажется между мной и твоими парнями! Им же пары выстрелов из РПГ хватит что бы её сжечь или прогнать! Ну, согласись! Такой расклад же повеселее,

Рация молчала. Макс блефовал. Взять БМП, при которой трется группа стрелков, задача не из простых. Это понимал и Руслан, и сам разведчик.

— Рус, давай, решайся! Меня сейчас тут спалят и эффект неожиданности утратим!

— Ладно, — ответил Руслан наконец, — давай повоюем. Через минуту доведу своим парням твой план и буду ждать твоего сигнала.

— Отлично, брат! Готовлюсь!

……………………………………………………………………

Макс проверил обойму Глока. 15 патронов. Мало. Он обыскал тело третьего снайпера. На поясе была кобура, но почему-то она оказалась пустой. Вероятно, мужик достал ствол, но не смог воспользоваться. Валяется теперь пистолет где-то в лесу без пользы. Плохо. Можно было бы вернуться и обыскать тело второго снайпера, но времени не было.

— Эх, ладно. Была не была, — пробурчал себе под нос Спайди и с трудом подняв тело с земли за подмышки потащил вниз к подножию.

Тащить бойца было невероятно тяжело, хотя снайпер не был крупным и снаряжен был в обычный плитоносец. В добавок мертвец норовил зацепился за каждый куст и каждый корень, словно продолжал бороться, усложняя работу своему врагу.

Между деревьями сперва прорисовался БМП, а затем и стоявшие рядом бойцы. Спайди перехватил тело, закинув руку мертвеца себе на плечо так, что бы казалось будто он лишь помогает раненому передвигаться. Так разведчик надеялся выиграть себе 4–5 секунд при замешательстве бойцов у бронемашины.

— Ну с Богом, — Макс крепче прихватил тело и тяжело пошагал прямо на автоматчиков.

Деревья расступились, оголяя каменистое подножие холма и прилегающую площадку где стояла техника. У дальнего крыла санатория грохнула очередная партия брошенных в окна гранат. БМП, прикрывавшая наступающих, встала напротив одного из окон и дала наконец короткую, гулкую очередь.

Медленно переставляя ноги, сержант появился перед бойцами. Те, хоть и не выглядели напряжёнными, но всë же и дурака не валяли, стояли грамотно, образовав полукруг у БМП, обеспечивающий полный обзор прилегающей территории.

— Эй, стоять! Руки в гору! — гаркнул первый, заметивший Макса боец и навёл на него оружие.

Спайди отметил, что остальные трое бойцов тоже пришли в движение, но не уставились все как один на него, а лишь более пристально взяли под контроль свои сектора. Это было правильно для караула и хорошо для разведчика. Можно было рассчитывать на не максимальную плотность огня в свою сторону в первую же секунду.

— Какие руки⁉ В какую гору, баран! Он ранен, ногу сломал! Иди помоги, прими его! Потом мои руки рассмотришь!

Макс, изображая крайнее изнурение, вымученными движениями шаркал ногами, подвигаясь всё ближе. Он старался максимально перекрыть себя телом снайпера. Слабая ставка была на то, что в полумраке бойцы рассмотрят своего и не рассмотрят разведчика.

— Стой, говорю! — снова крикнул боец.

Убрав левую руку с цевья, он выставил её ладонью вперёд, приказывая остановиться. Ствол его АК, удерживаемый одной рукой, немного ушёл в сторону. Макс увидел это. Вот оно.

Продолжая прижимать левой рукой мертвеца, он вскинул правую с Глоком и выстрелил. Боец дёрнул головой и рухнул на спину. Макс стремительно перевёл пистолет на второго, который уже разворачивал ствол в его сторону. Ещё выстрел. Второй тоже свалился наземь с простреленной глазницей. Выстрелить в третьего он не успел.

Очередь ударила в труп, оказавшийся на её пути. Пули увязли в бронеплите, но импульс был настолько сильный, что Макс попятился и упал, придавленный телом. Он выглянул из-за плеча своего укрытия и выпустил две пули в смещавшегося за борт БМП врага. Мимо. Бронемашина взревела мотором, башня, ожив, принялась разворачиваться пушкой в сторону разведчика. Четвёртый боец, посылая в упавшего Макса неточные очереди, отбежал под прикрытие «Урала».

Макс понял, что проиграл. Он лежал на земле, лишённый возможности двигаться, а два живых противника ушли от его огня. Ушли что бы, конечно, вернуться. Вдобавок сейчас его обнаружит и начнет убивать тяжеленная бронемашина.

Мгновения утекали, а он продолжал колебаться. Тело в броне было его единственным прикрытием, выбраться из под него — подставиться под огонь автоматчиков, остаться — лишь продлить свои недолгие секунды жизни. Ведь БМП не оставлял ему ни одного шанса. Макс решился. Он столкнул труп в сторону и перекатился поближе к ревевшей мотором машине. Так он хотя бы уйдет из её сектора обзора. Но вскочив на ноги, он увидел, как автоматчик из-за «Урала» почти не прячась, видя беззащитное положение своего противника, уже наводит на него ствол.

«Эх…» с досадой констатировал Макс свое поражение.

За спиной, метрах в ста, треснул выстрел и выронив оружие, автоматчик упал.

Внутри у Спайди всё вскинулось. Так всегда бывало, когда в бою он чувствовал и понимал, что его прикрывают. Когда знал, что он работает не один. Знал, что в расписанной по нотам (как правило Башкиром) операции он двигается словно бы в невидимом обычному глазу, практически безопасном коридоре сценария. Парни, его команда делают этот коридор, держат его, что бы он и другие могли идти вперёд. И это ощущения себя частью тесной, слаженной группы, будоражило, возбуждало совершенно детский восторг. Узнал он это восторг, давно, десятилетним разгильдяем, когда они — ватага дворовых пацанов, за месяц натасканная школьным тренером по футболу, вдруг стала побеждать команды сверстников и пугающих, рослых старшаков. Как вода, находя себе путь