Когда Зена вернулась к костру, у огня лежал, растянувшись, Гомер, и глаза его были закрыты. Габриэль свернулась калачиком подле него: они укрывались коротеньким шерстяным плащом юноши. Увидев подошедшую Зену, девушка осторожно выскользнула из-под плаща и, скрестив ноги, уселась рядом с подругой:

— Мы отыщем их, правда?

"Не надо ее волновать", — подумалось воительнице, начинавшей сомневаться в успехе предприятия. Еще неизвестно, что они найдут, догнав похитителей. Однако не стоит делиться с Габриэль своимиопасениями.

— Конечно, отыщем, Габриэль. Очень скоро.

— Надеюсь. Я… я помню, что ты советовала мне не волноваться, но я не в состоянии думать ни о чем другом. А еще я не могу понять, зачем кому-то вытворять такое… А ты понимаешь? В общем, отец Навсикаи богат, в конце концов, он царь феаков, его островные владения процветают. Саранча не уничтожает посевы, рыба валом валит в сети, спелые фрукты падают с деревьев и даже не получают вмятин. Это я к тому, что царь заплатит щедрый выкуп за дочурку. Однако, насколько я поняла из рассказов, злодеи схватили первых девчонок, которые подвернулись под руку. Должна сказать, их мамы кажутся отнюдь небогатыми, — Габриэль закусила губу. — В общем-то, я знаю, что есть еще одна причина, по которой похищают девушек, но таких маленьких… Это чудовищно!

Воительница покачала головой:

— Не выдумывай на ночь кошмаров, подруга. Тебе надо отдохнуть и набраться сил, завтра будет тяжелый день. Своими мучениями ты не поможешь детям. Не пытайся жить их судьбой, живи своей.

— Не пытайся что? Где ты это взяла? — Габриэль намерена была потребовать ответ, но Зена лишь улыбнулась в извинение:

— Научилась за последние годы. Завтра нагоним бандитов, освободим пленниц, а потом уже разберемся, кто и зачем устроил это безобразие.

— Я… Да нет, все верно. Спасибо, — улыбнулась Габриэль, а воительница погладила ее по волосам.

— Всегда, пожалуйста. А теперь спи.

Отойдя подальше от костра, закутавшись в плащ и ночную тьму, неподвижно стояла Аталанта. "Так и знала! Что бы я ни сделала, Зена подозревает неладное. А эта ее болтушка, похоже, совсем неглупа, — она нервно запустила руку в волосы. — Но пока все под контролем. Я справлюсь".

Она отвернулась, чтобы не видеть огня, и принялась ходить взад-вперед. Все шло своим чередом, пока не вмешалась воительница. И почему же ей приспичило ехать на состязания? "Ну конечно, из-за настырной девчонки! Видела я ее лицо, когда она впервые взглянула на меня. Ох, уж мне эти поклонники! Неужелинельзя догадаться, что от такого обожания мне делается не по себе?! Попробовал бы кто-нибудь из них всегда вызывать восхищение!" — охотница тихо вздохнула, поплотней запахнула плащ и мрачно уставилась на брошенные повозки. "Хватит, — приказала себе Аталанта. — Переживем! Пока все прекрасно, так оно и пойдет. Зена недоверчива, но такой уж у нее характер. Она всегда так на меня смотрела: что бы я ни сделала, что бы ни сказала, что бы ни предложила. Обстоятельства не имеют значения, ну и пусть! Я тоже к ней теплых чувств не питаю. Особенно после нашей предыдущей встречи".

Наверное, лучшим решением сейчас будет вернуться и вздремнуть. Аталанта была абсолютно разбита, после марафона по холмам и равнинам ноги у нее невыносимо болели. "Соперничать с Зеной не просто. Чтобы быть первой, самой обнаружить улики, надо выложиться полностью. Пора отправляться спать". Аталанта посмотрела на лагерь, воительница сидела на прежнем месте и подбрасывала в огонь тонкие прутья, а место неугомонной болтушки занял молоденький поэт с чистым личиком. Как он много жестикулирует! Куда больше Эндимиона. "Пожалуй… не такой хорошенький, — подумала охотница, — да и постарше… на год, наверное. Подрастая, юноши теряют свою прелесть". Она решила пождать еще немного: не хотелось ей повторять недавний опыт и подвергаться расспросам. Гомеру почти удалось проникнуть к ней в душу, он разбудил чувства, о которых она предпочла бы забыть. Не стоит пока подходить — пусть он сначала заснет.

Гомер бросил очередной взгляд на сидящую подле него девушку в тяжелых воинских доспехах.

— Надеюсь, ты не сочтешь меня навязчивым, но Габриэль так много говорила о тебе…

— Не сомневаюсь, — Зена бросила взгляд на подругу, калачиком свернувшуюся на своей половине плаща, иулыбнулась. — О тебе она тоже рассказывала.

Воцарилось дружеское молчание, и слышно было, как ветер шелестит в верхушках деревьев, как потрескивает огонь. Наконец юноша произнес:

— Знаешь, ведь Габриэль победила меня в поэтических состязаниях, когда мы поступали в Академию. Ее история оказалась лучше моей. Легенда была просто чудесна.

— Она говорила мне. Ты заслужил свое место, Гомер.

— Я… Спасибо. Пока она спит, я хотел бы извиниться. Прости, если я путаюсь под ногами. Я делаю все, что могу, чтобы не мешать вам, — Гомер неловко повел плечами и задумался, глядя в землю. Зена молча ждала, когда он снова заговорит. — Я сказал Габриэль, что никогда раньше не видел, как свершается подвиг. Должно быть, это звучит эгоистично: маленькие дети в беде, а я сижу и предвкушаю, какую захватывающую песню смогу сочинить.

Зена успокоила его:

— Ты не путаешься под ногами, иначе я бы сразу возразила, — она улыбнулась и взглянула на спящую Габриэль. — Когда-то она решила, что пригодится мне. И оказалась права. Мне потребовалось долгое время, чтобы понять это. Сегодня я вижу гораздо больше, чем раньше. Проблемы не решаются одной только силой или доблестью, или меткими словами. Лишь все вместе может привести к успеху, — она остановилась ипожала плечами. — А разговоры и уговоры не мое призвание. К тому же один в поле не воин.

— Верно, — после затянувшегося молчания тихо произнес юноша. — Спасибо еще раз. Мне кажется, я тебя понимаю.

— Ну и хорошо, — протянула Зена, прикрывая рот ладонью и пряча широкий зевок. — Я, пожалуй, воспользуюсь собственным советом и пойду спать. Будь умницей и тоже ложись.

— Постараюсь уснуть, — согласился Гомер и прибавил совсем другим, подкупающе обаятельным тоном: — Сначала отгадай загадку.

Я дар богов, но мной владеют люди.

Кто бережет меня, а кто бросает,

Могу лететь, как бешеные кони,

Могу, как дуб, врасти корнями в землю.

Пусть каждый выбирает для себя:

Я оборвусь, исчезну без следа,

Иль вопреки законам — буду вечной.

Он посмотрел Зене в глаза, быстро отвел взгляд. Воительница покачала головой:

— Я не занимаюсь загадками. Расскажи ее Габриэль, она оценит. Конечно, это — жизнь.

К ее удивлению, Гомер вздрогнул, а потом беззвучно рассмеялся;

— Кажется, я сейчас скажу то, что не следует говорить так прямо, — выдавил он, наконец. — Ты