Летом, в жаркие дни, ребята собиралась в тени, и я был с ними. Мы прекрасно ладили.

Аталанта украдкой посматривала на них во время всего разговора, но, когда Габриэль пошевелилась, охотница встала и отошла в темноту. Девушка проводила ее быстрым взглядом; кусавший губы и нервно потиравший руки Гомер ничего не заметил. Повисло молчание, которое, как всегда, прервала Габриэль:

— Знаешь, что я тебе скажу? Это был смелый поступок — сесть на Арго и отправиться с нами. Я бы на твоем месте не решилась.

— Я растерялся, — признался поэт. — Иначе меня бы здесь не было, — Гомер поднял глаза на подругу, коротко улыбнулся и снова принялся потирать руки. — Так что это не смелость, а… случайность.

— Называй, как знаешь: мое мнение ты не изменишь, — Габриэль осторожно потрогала котелок. — Горячий, но еще не кипит. В общем-то, эту штуку можно считать готовой, потому что ждать надоело, — объявила она.

Суп умяли в мгновение ока. Габриэль протерла дно котла пучком жесткой травы, отставила его в сторону и со стоном растянулась на земле.

— Утро будет ужасным, — пробормотала она и закрыла глаза.

— Несколько минут на ногах, и ты придешь в себя, — успокоила ее Зена, и это были первые ее слова за все предыдущие часы. Аталанта облизала пальцы и бросила на воительницу недобрый взгляд исподлобья. — Итак, Габриэль, расскажи мне, что ты узнала в Афинах.

— Ну, боюсь, что новостей немного, — девушка энергично подала плечами. — Все как обычно: трагедия произошла слишком быстро, и никто не успел ничего заметить. А если и видели, то каждый по-своему. Как одна история, спетая разными певцами. Очень мало общего. Похоже, это бандиты с большой дороги, типа Каламоса или даже хлеще. Кроме мерзких злодеяний вроде похищения детей, им мало, что по силам, — в голосе ее сквозило негодование.

— Успокойся, Габриэль, — тихо вставила Зена. — Злостью никому не поможешь. Что еще?

— Повозки, кони и прочее стоят очень дорого, все было новенькое, чистое. Я бы сказала, украдено у аристократа, — охотница вздрогнула, и девушка посмотрела на нее. Аталанта покачала головой и принялась сосать палец, словно успела обжечься.

— Хорошая мысль, — похвалила подругу воительница. — Если понадобится, мы вернемся в Афины и выясним, у кого пропало имущество: колесницы, лошади, упрячь. А так же не было ли у жертвы причин самому нанять бандитов и провернуть темное дельце, — Зена хмуро посмотрела на свои руки, потом на Габриэль. — Погоди, тут что-то не сходится! Простые разбойники не справились бы с колесницами: для этого нужен опыт имастерство.

— Прямо в точку! — с воодушевлением воскликнула девушка. — Надо было мне самой догадаться: Как-никак, однажды я пыталась.

Зена усмехнулась:

— Помню-помню.

— Значит, кто бы ни похитил бедных девочек, он знаток своего дела. Нет, на колесницах сидели настоящие возницы.

— Думаю, да. Еще что-нибудь?

— Еще… м-м-м, — Габриэль сморщила лоб, припоминая. — Осталось немного: одна женщина сказала, что онизакрыли свои лица.

Девушка углубилась в свои мысли: ей вспомнилась мать Эгесты. Где сейчас ее несчастная доченька, плачет ли она, спит, дрожит от страха или убита? "Наверное, я видела Эгесту на песчаных дорожках, но как отличить ее от других азартных бегуний, пытавшихся подражать своему кумиру? Она просто одна из тех, чей идеал Аталанта". Непревзойденная Охотница тем временем сидела неподвижно, будто каменное изваяние, глядела в огонь и рассеянно потирала руки. Странновато.

— Понятно, — мрачно изрекла Зена, и ее тон отразил перемену к худшему в ее настроении. — Раз они не хотели показывать лица, значит, на рынке их могли узнать.

Габриэль поежилась:

— Верно. И все-таки: зачем похищать девочек?

— Это мы выясним завтра, не правда ли?

— Будем надеяться. Хорошо бы уложиться в один день: бедные матери и отцы! А девочки!

Воительница серьезно посмотрела на подругу:

— Успокойся! Нам нужно не причитать, а действовать. Почему бы не поговорить о другом?

"О другом! Да разве что-нибудь еще придет мне в голову?" — подумалось Габриэль. Гомер ободряюще похлопал ее по плечу, потом осторожно повернулся к Аталанте и одарил ее чудесной улыбкой:

— Глаз не могу отвести от твоего плаща, — начал он, нарочно меняя тему. — Превосходная выделка!

"Надо быть жестче, чем Аталанта, чтобы устоять перед атакой его обаяния", — про себя усмехнулась Зена иоказалась права. Мгновение спустя охотница улыбнулась в ответ и подала плечами, все своим видом стараясь показать, что разговор зашел о сущем пустяке:

— Шкура вепря. Я подстрелила его в Калидонии, — сказала она, а у Гомера рот открылся от изумления и глаза стали абсолютно круглыми, азарт певца овладел им.

— Того самого вепря?! На той охоте? — выдохнул он. Аталанта кивнула. — Я слышал об этом, ведь слухиразносятся быстро, но я никогда… Разумеется, мне известно, что у тебя есть собственный певец, и наверняка он уже сложил об этом легенду. У меня и в мыслях не было соперничать с ним, использовать его сюжеты…

Гомер снова замялся, опустил глаза в землю, потом поднял их на охотницу. К его удивлению и к изумлению воительницы, Аталанта вдруг расхохоталась, и это был обычный смех юной польщенной девушки, он стер замкнутость и заносчивость с ее лица. Знаменитая охотница захлопала в ладоши:

— Ты очень мил, — застенчиво призналась она. — Как тебя зовут, юноша?

— Э-э… М-м-м… Гомер, — тот смутился от предвкушения удачи. Кончик его носа порозовел.

— Гомер. Хорошо, Гомер, я расскажу тебе эту историю. Мой Эндимион — весьма посредственный певец, и ему нет дела до моих свершений. Его интересуют только великие подвиги во имя любви, вроде путешествия Орфея в Аид за своей Эвридикой. О насилии он петь не хочет, а история Калидонской охоты отнюдь не про любовь. Аталанта подвинула поближе к себе полено, уселась на него и обхватила руками колени; взгляд ее замер, как будто сквозь огонь она видела прошлое. — Вепрь был могуч — в четыре раза больше и в сотню раз яростней любого кабана. Он убивал людей и скот, разорял поля и…

— Говорят, — вставил певец, — что царь Калидонии Ойней не уважил Артемиду дарами. За это богиня разгневалась и решила напомнить смертному царю о своем могуществе. Артемида поселила в его лесах могучего вепря. Несправедливое наказание: почему должана страдать вся округа?

Охотница развела руками:

— Не знаю, как насчет наказания. Наверное, это выдумка поэтов. Лично я считаю, что дикий кабан просто спустился с гор, ибо в то время, два года назад, случились страшные снегопады. Как бы то ни было, вепрь разорял Калидонию и держал в страхе ее жителей. Царь впал в отчаяние: никто не мог сладить со зверем, и тогда он предложил созвать великую охоту. Слух разнесся по всей Элладе