Лежа без сна в своем номере люкс в эту майскую теплую белую питерскую ночь, Вера Масляненко не думала ни о чем — ни о своем сыне Феликсе, ни о своей дочери Мальвине, ни о своей сестре Надежде, ни о своем покойном муже, ни о своем племяннике Родионе, ни о бизнес-форуме, ни даже о грабительском росте цен на какао-бобы и сахар.

Мыслями и душой Вера Масляненко вся была там — на своей шоколадной фабрике, созданной с нулевого цикла и превратившейся в существо почти что из плоти и крови, если считать шоколад плотью…

Плоть, что сладко тает во рту при каждом укусе жадных зубов.

Кровь, что пахнет ванилью и медом, сливками и коньяком.

Даже здесь в номере отеля, окнами на Морскую, Вера Масляненко ощущала вкус и аромат шоколада.

Нескончаемые автоматические поточные линии, штампующие весь их фабричный ассортимент товаров: шоколад плиточный, шоколад ручной лепки, конфеты ассорти, конфеты с ликером, конфеты с вишней, конфеты пралине, конфеты с миндалем и фисташками, шоколадные фигурки — сова из шоколада, шоколадный слон, шоколадный носорог, пасхальные зайцы, пасхальные яйца, шоколадные букеты, шоколадные открытки, шоколадные шахматы, когда ладья ест слона, а конь ест ладью, шоколадные бутылки с бренди, шоколадные картины, шоколадные гадательные наборы, шоколадные палочки, шоколадные книги, шоколадные ножи…

Чтобы все это царствовало и приводило в экстаз во веки веков, как Царство Небесное, Вера Сергеевна Масляненко готова была умереть и погубить всех… весь мир, если это понадобится.

Когда вы создаете что-то своими руками с нуля и это становится вашей страстью, а затем входит в вашу плоть и кровь, как Царство Небесное, в которое вы в сущности не очень-то и верили всю свою жизнь, все остальное отходит на второй план.

Все остальное перестает существовать, становится лишь досадной помехой на пути к истине из шоколада… нет, из вашей сбывшейся мечты.

Вечером, как обычно по пятницам перед закрытием магазина армейских товаров, в особняке в Пыжевском проходило собрание-сбор всех частей.

Рейнские романтики устремлялись со всех концов города и Подмосковья в тихое Замоскворечье, в этот старый, великолепно отреставрированный купеческий дом, полный секретов и тайн. Приезжали в основном на дорогих машинах — тяжелых джипах, «лендроверах», кое-кто даже на роскошном «Мерседесе» — подарке родителей ко дню свадьбы. Но были и такие романтики, которые приезжали на метро, просачивались тихо во внутренний двор и словно терялись в анфиладе комнат — невидимые и неслышимые до поры до времени.

Этих последних «людей метро» Дмитрий Момзен ценил и уважал особо — у многих за плечами военное прошлое, кто-то даже успел послужить наемником в далеких странах, но не заработал особо ни денег ни славы. Правда, таких, с военным опытом, среди Рейнских романтиков было немного, чаще встречались другие.

Какие?

За четверть часа перед закрытием магазина армейских товаров Дмитрий Момзен проходил через торговый зал в заднюю комнатушку со старинной купеческой конторкой и моднейшей кофемашиной на ней, усаживался в кожаное кресло и начинал прием новобранцев, желавших поступить — нет, не в музыкальную рок-группу «Туле», а в военно-исторический клуб, занимавшийся реконструкцией сражений, быта и походной жизни эпохи Второй мировой войны.

Именно такое официальное занятие придумали себе Рейнские романтики — военно-исторический клуб: изучаем и реконструируем, и бережно храним традиции, стараясь во всем точно соответствовать исторической правде во всех деталях.

Новобранец в этот раз только один — румяный, кудрявый, как херувим, жизнерадостный и возбужденный. Одет в дорогие кроссовки, кожаный бомбер и джинсы Dizel.

— Хайль Гитлер, партайгеноссе!

Он выкрикнул это громко, радостно, вскинув тощую руку в приветствии, вытянув тощую цыплячью шею и вертя с любопытством кудрявой башкой своей.

— Ты что, совсем дурак? — спросил Дмитрий Момзен. Он разглядывал новобранца.

— Но я… я думал, у вас так принято… Вы же это… Туле… вы же группа «Туле»!

— Рок-группа уже не играет, не выступает.

— Но вы же «Туле»! Это самое… круто! Ну «Туле»! Я же читал… это, как его, «Аненербе»… Рейнские романтики… а вы новые, вы дело продолжили.

— Какое дело мы продолжили?

— Ну это… секретное… тайное общество… Я читал про тайное общество «Аненербе», и это все у вас тут опять. Ох круто! Супер! — Парень в бомбере кивал на торговый зал. — Сколько у вас там формы понавешено на вешалках!

— Это форма Квантунской армии, — сказал Дмитрий Момзен. — Это все приготовлено для киносъемок, у нас киностудии покупают реквизит для сериалов о войне. А мы заняты серьезным делом. Мы сохраняем историческое наследие. Реконструируем военные события, участвуем в мероприятиях.

— Но у вас там форма СС…

— Для фильмов, киносъемок и военно-исторических шоу, куда нас приглашают. Потому что знают, что мы заняты серьезным делом. Без дураков. Без фанатизма. Беспристрастно. Как того требует история.

— Но мне сказали, у вас тут общество… Братство «Туле»… Рейнские романтики новые, — новобранец заморгал растерянно. — А я это… я вступить желаю, у меня к вам рекомендация.

— Да ты бредишь, пацан, — усмехнулся Дмитрий Момзен. — Ты бредишь наяву. Ты слышал, что я тебе сказал?

— Но я же хочу к вам…

— Ты слышал, что я тебе сказал?

— Да, но…

— Повтори.

— Вы это… заняты реконструкцией…

— Дальше, повтори.

— Вы заняты серьезным делом.

— Правильно. Дальше.

— Без фанатизма. Беспристрастно.

— И?

— Без дураков, — новобранец смотрел на Дмитрия Момзена. Улыбка сползла с его лица клочками. Он, кажется, начал понимать. Он понял.

— А теперь до свидания, — Дмитрий Момзен кивнул на дверь.

Когда жизнерадостный придурок ушел, Дмитрий Момзен подождал минут пять, давая возможность этому идиоту послоняться по залу армейского магазина, поглазеть на товары, затем поднялся с кресла, прошел через торговый зал во внутренний двор, пересек его и через заднюю дверь вошел в особняк.

Гулкая анфилада комнат, пахнет воском — паркет недавно натирали до блеска. Столько машин в Пыжевском переулке припарковано, столько народа собралось в Логове, а кажется, что и нет никого.

Дмитрий Момзен вспомнил, как два года назад, когда завертелась вся та история, когда ими внезапно заинтересовались следственный комитет и прокуратура, когда его вызывали на допрос по поводу названия рок-группы, о, тогда пришлось повозиться и попотеть. И тут дома, в Логове, тоже. Он приглашал сюда специалистов из охранной фирмы — полная дезактивация пространства. Спецы искали по всему особняку прослушку, «возможно» установленную органами, искали замаскированные «жучки». А спецкибер — ищейка ставил защитную блокировку на телефонные номера, которыми пользовались «Рейнские романтики» в особых случаях.