Сыростью пахнет, и ветер свежий, и еще пахнет краской и известкой, травой и свежераспиленным деревом. И еще чем-то тяжелым, приторным…

Воздух ночи пахнет кровью.

Она оглянулась по сторонам — в свете фар и прожектора большой двухэтажный кирпичный коттедж, но еще не жилой, следы стройки повсюду — груды кирпича, корыто с цементом, доски, железные бочки. У открытой входной двери сотрудники полиции в форме. Вот из дома показался эксперт и пошел к машинам, неся в обеих руках по точно такому же медицинскому контейнеру с образцами для экспертиз.

Катя взглянула на полицейских. Они, не произнося ни слова, посторонились и пропустили ее в дом.

Большая часть опергруппы работала здесь вместе с Гущиным и следователем Следственного комитета. В доме, лишенном электричества, поставили переносные софиты.

Позже, когда способность соображать и оценивать факты снова вернулась к Кате после шока от увиденного в доме, она поняла: эксперты и сотрудники розыска буквально «просеивали» каждый сантиметр пространства под крышей. То, чего они не могли обнаружить снаружи на улице возле первого трупа, они пытались найти здесь — микрочастицы, пыль, волосы.

Только в обморок не падай!!Катя приказала это сама себе, уразумев, что теряет контроль над собой, что вот-вот хлопнется тут на глазах у всех без чувств, как слабонервный новобранец. Увиденное потрясло ее.

— Приехала? — как и Сиваков, спросил ее полковник Гущин. — Вот и хорошо. Если совсем тяжко, отвернись. Правда, мне надо, чтобы ты все это видела.

— Я вижу, — прошептала Катя помертвелыми губами.

Тело женщины лежало на спине. Можно было понять лишь то, что она тоже молода, темноволоса, со смуглой загорелой кожей.

— Двадцать восемь ножевых ран на теле разной глубины, почти все в области брюшины и половых органов, — хрипло сказал Гущин. — Ее сначала оглушили — на голове под волосами кровоподтеки, но она еще была жива, когда он начал ее кромсать. Нижнее белье, как видишь, отсутствует. Мы даже не знаем, что на ней было — юбка или брюки… Эту одежду убийца забрал с собой. Голова частично отделена от тела — позвоночник перерублен или перерезан, голова держится только на коже.

Катя смотрела на труп и чувствовала, как холодный пот течет по ней ручьем.

— На ней что-то лежит, — сказала она, стараясь изо всех сил не закричать. — Я отсюда не разгляжу никак, Федор Матвеевич. Тут света недостаточно…

— Подойди ближе, я хочу, чтобы это ты разглядела во всех деталях.

— Какой-то мусор у нее на животе… и в ранах…

Катя подошла, хотя ноги отказывались нести ее.

Мусор…

Вроде как она видела что-то подобное прежде.

Глиняные осколки, внедренные в раны.

И какая-то белая окровавленная миска странной овальной формы с выемкой — на животе.

А между ног в крови… Катя на секунду отвернулась. Нет, смотри, Гущин велел, просил тебя смотреть!!

Между ног убитой — кукла-голыш со свернутой назад головой.

— Ты это видишь? — спросил полковник Гущин хрипло.

— Да, Федор Матвеевич.

— Запомни, как ты все это видишь. Мы снимем, задокументируем, но мне надо, чтобы ты запомнила все точно, как и я.

— Я… я, кажется, запомнила. Да, я все запомнила.

— Хорошо, а теперь смотри сюда.

Подошедший эксперт-криминалист склонился над трупом женщины и по знаку Гущина убрал с ее лица спутанные, пропитанные кровью и пылью волосы, открывая лоб.

Катя увидела на лбу на коже длинный продольный порез. Странный порез в форме какого-то крюка — так показалось тогда ей — да, в форме крюка с загнутыми, словно надломленными концами. Левый конец надломлен и загнут косо вниз, а правый косо вверх.

— Федор Матвеевич, кто они? Кто эти люди?

— Молодожены. Приехали смотреть свой новый дом, недавно купленный. Их фамилия Гриневы — Кирилл и Виктория. Их убили здесь — мужа во дворе у машины, а жену в доме. Смерть наступила, по предварительным данным, более трех часов назад.

— А кто их нашел?

— Охрана поселка. Они ночью объезжали свой маршрут. Здесь сейчас начнет Сиваков работать. У него тут много работы, — сказал Гущин. — А ты иди со мной. Я побеседую с охранниками.

В тот момент Катя рада была любому предлогу, лишь бы выйти вон из этого страшного недостроенного дома.

Свидетели… Гущин намеревается допросить охрану поселка. Она повернулась и на ватных ногах побрела за ним. Оперативники в это время вносили в дом дополнительные софиты. Эксперты начали покрывать пол и стены специальным составом для выявления всего того, что не увидишь простым глазом. Эксперт Сиваков, закончив осмотр трупа мужчины, шел в дом работать дальше. Они с Гущиным мрачно переглянулись. И Сиваков едва заметно кивнул. И от этого полковник Гущин, как показалось в тот момент Кате, как-то сразу здорово сдал — обычно громогласный и решительный на местах преступлений, он вдруг странно затих, словно погас, растеряв весь свой обычный кураж.

С охранниками, впрочем, он разговаривал, как обычно беседуют с «первичной свидетельской базой», стараясь не упустить ни одной детали.

Двух охранников — совсем простых, судя по виду, бывших военных, трясло как в лихорадке.

— Успокойтесь, — сказал им полковник Гущин. — Вот давайте закурим и расскажите мне, как вы их нашли.

— Вы только не подумайте, что это мы их там, — сказал охранник постарше. — Мы ведь сначала просто увидели, что ворота настежь. И машина вроде как въехала только что во двор. А время-то было уже к ночи! Стемнело уж. У нас тут вся стройка в девять заканчивает работу, работяг-гастарбайтеров увозят, чтобы они не околачивались здесь, по домам не шарили. А потом мы увидели Гринева у машины…

— По порядку, пожалуйста, все по порядку. Значит, вы знали потерпевших?

— Да, мы их знали, — ответил молодой напарник. — Его, самого хозяина и его жену.

— Она хозяйка дома, а не он, — перебил его старший. — Помолчи, не болтай, чего не знаешь. Дом этот ей отец купил. Подарил к их с Кириллом Гриневым свадьбе. Тут еще только стены возводили, даже крышу не крыли. Потом они — еще не молодожены даже, а перед самой свадьбой — заставили все сломать до фундамента, пригласили архитектора и построили дом фактически заново. Она, Вика, тут всем командовала, а Гринев только под козырек брал. Он у ее отца работал. Отец-то у Вики большая шишка — бизнесмен и в каких-то комитетах заседал. Правда, сейчас за границей постоянно, вроде как от следствия скрывается, вроде как у государства своровал что-то на подрядах. А дом и участок здесь, в Котельниках, он Вике подарил. Она всему здесь хозяйка.

— Ой, я ее как увидел в доме-то… меня там стошнило, — младший замотал головой. — Кто же с ней и с ним это сотворил? У нас тут работяги, конечно, могли и ограбить, но чтобы вот такое с человеком сделать…