оказались бы где угодно, лишь бы подальше от дома. Особенно красноречивым было выражение лица Василисы. Она оживилась, только когда я вошла в гостиную под ручку со свёкром, и сказала нарочито небрежно:

— Вот и ваша пропажа.

— О, Полина! — обрадовался Андрей. — Куда ты подевалась? Вижу, что с папой ты уже познакомилась! Иди сюда, я познакомлю тебя с мамой!

Я не успела даже рта раскрыть, как свекровь с горечью произнесла:

— Разочарую тебя, Андрюша, но мы перебросились несколькими фразами у ворот.

— Ну, так это отлично! — мой муж искренне улыбался. — Садись, Полинка, кофе будешь? Конечно, будешь, что за вопрос! Лена, будьте добры, чашку кофе для Полины.

Горничная взялась за кофейник, а я, отцепившись от свёкра, села на диван рядом с Андреем, сказала милым голосом:

— Да, дорогой, мы побеседовали с твоей мамой. Я даже попросила разрешения так называть её, но ответа пока не получила.

— Разумеется, солнышко, зови мою маму мамой, это ей понравится!

— Солнышко — это МОЯ мама, — упрямо буркнула Прасковья. Я удивлённо уставилась на девочку — чего ей опять неймётся? Мы же вроде договорились и примирились…

Василиса фыркнула и протянула, объясняя:

— Девичья фамилия третьей жены папы — Солнцева. Отсюда «солнышко».

— Василиса, — с укором сказал Андрей. Девушка пожала плечами и отвернулась. Андрей чмокнул меня в щёку и повторил: — Зайчик, зови мою маму мамой, это даже очень мило!

Тяжкий вздох из Василисиного угла заставил меня с раздражением повернуться к ней:

— Что опять не так?

— Зайчик — это моя мама. Зайцева.

Мне всё это порядком надоело, поэтому я спросила с издёвкой:

— А Козочка? У неё фамилия Козловская?

— Угадала, — неожиданно развеселилась Прасковья. — И ещё есть Кристина, угадаешь её погоняло?

— Прасковья, так не говорят в приличном обществе! — повысил голос Андрей. А я наморщила лоб:

— Дай подумать… Котик? А фамилия Кошкина?

— Котёночкина! — зашлась в хихиканьях вредная девчонка. — Полина, Полина, а какая у тебя фамилия? Надо сразу пого… то есть, кличку придумать!

Мне отчего-то тоже стало смешно. Ну а что, не плакать же! Я ответила Прасковье, усилием воли удерживаясь от истерического смеха:

— Любимова я!

Тут уже и Василиса не выдержала, заржала, как молодая лошадь, и повалилась на диван. А Прасковья почти серьёзно обратилась к отцу:

— Ты будешь звать её «любимка»!

— Прекратите издеваться! — обиделся Андрей. — Девочки! Мама! Ну хоть ты скажи им.

— Сыночка, а что ты хотел, золотой мой? — в голосе свекрови мёд звучал вперемешку с ядом. — У Прасковьи ужасное воспитание. Мать её совершенно забросила, эта Мика — кошмарное имя, кстати! — никак не подходит в гувернантки, а твои бывшие жёны девочкой не занимаются.

Она откинулась на спинку кресла и закончила торжествующе:

— У семи нянек дитя без глаза!

— Мика хорошая! — выкрикнула девочка. Её голубые глаза блеснули сердито и обиженно. — И мама меня не забросила! А ты злая!

Она вскочила с дивана и умчалась на второй этаж, топоча кроссовками по лестнице. Василиса заметила своим обычным скучным голосом:

— Ну вот, опять Пашку затравили. Ладно, бабуленция, было приятно повидаться. Дед, чао! Я пошла к себе.

Она всунула наушники поглубже в уши и тоже ушла наверх.

С каким удовольствием я тоже покинула бы гостеприимное общество свекрови! Но Андрей обнял меня, прижимая к себе, пробормотал:

— Дурдом, а не семья.

— Полностью с тобой согласна, — шепнула я ему. — Андрюша, выйдем? Мне нужно с тобой поговорить.

Он кивнул и взглянул на мать. Та картинно махнула рукой:

— Не заботься обо мне, сыночка. Иди, тебе наверняка не терпится уединиться с молодой женой.

— Тонечка, тебе надо отдохнуть, — заботливо сказал свёкор. Свекровь пожала плечами:

— Да, конечно, я приехала сюда отдыхать. У меня же нет других забот, кроме отдыха. И у сына неотложные дела…

— Мама, я зайду к тебе попозже, хорошо? — мягко спросил Андрей. Его отец сделал нам знак из-за спины супруги. И мы поняли. Я встала первой, сказала с улыбкой:

— Простите, но я немного украду у вас своего мужа. Думаю, в первый день после свадьбы у меня есть на него некоторые права.

Как скривилась моя свекровь — ни в сказке сказать, ни пером описать! Будто ей в кофе накидали лимонов! Но Андрей уже встал, увлекая меня за собой, и сделать его мать уже ничего не могла. Поэтому только царственным жестом отпустила нас. Интересно, у них в роду были аристократы?

Муж быстрым шагом вышел во внутренний двор. Стол был уже убран, нигде никого, кроме вездесущего Фильки, который немедленно пригалопировал, едва завидев нас. Я, естественно, шарахнулась от него за спину Андрея. А муж весело рассмеялся, приняв тушу пса на себя:

— Полинка, ты что, боишься собак?

Я увидела, как пальцы Андрея задорно чешут лохматую густую шерсть на шее и спине огромного пса, как тот блаженно жмурится, прижимая уши к голове, и сказала уже немного смелее:

— Я не боюсь. Я подружилась с Пушкой. А это… монстр, а не собака.

— Филимон абсолютно и бесповоротно безобидный, как маленькая черепашка, — заявил Андрей и обратился к псу: — Филя, сидеть!

Пёс с готовностью плюхнул тощий зад на доски террасы. Андрей поднял руку:

— Филя, лежать!

Волкодав медленно двинулся передними лапами вперёд, чтобы уложить их на пол. При этом взгляд собаки был прикован к лицу Андрея. Муж сказал:

— Видишь! Он очень послушный! Нужно только найти к нему подход.

— Андрей! Я вышла замуж за тебя, и хочу найти подход к тебе! А в этом доме нужно находить подход к туче людей и зверей!

Я оглянулась беспомощно и спросила:

— Тут есть место, где мы можем уединиться? Чтобы никого, вообще никого!

Андрей мягко улыбнулся, взял меня за руку и сказал:

— Пойдём.

Мы шли сквозь лес, огибая хаотично росшие сосны, рука в руке. И в этот момент я снова была невестой айтишника Андрея.