Сма плеснула в него водой.

– Убирайся отсюда, похотливая тварь.

– Сладкими словами меня не… – сказал автономник сквозь закрывающуюся дверь.

Сма ничуть не удивилась бы, если бы атмосфера на корабле в течение последующих дня-двух оказалась чуточку напряженной. Но экипаж, казалось, ни о чем не вспоминал, и Сма решила, что по большому счету ребята они хорошие. К счастью, желание простужаться у них быстро прошло. Она принялась изучать Воэренхуц, пытаясь понять, где в этом клубке цивилизаций искать Закалве… и, конечно, предавалась удовольствиям, хотя не так широко и не так исступленно, как в первую ночь на «Ксенофобе».

Прошли десять дней, и корабль «Всего лишь проба» сообщил, что Грация родила двойню и что мать и щенки в полном порядке. Сма подготовила было сообщение о том, что дублерша должна поцеловать гральцев от ее имени, но потом задумалась. Замещавшая ее машина наверняка уже сделала это. Ей стало не по себе, и она послала лишь короткое подтверждение о том, что получила известие.

Она следила за развитием событий на Воэренхуце. Прогнозы Контакта становились все мрачнее. Локальные конфликты на десятке планет угрожали разгореться в полномасштабную войну, и – хотя утверждать стопроцентно было нельзя – ей казалось, что, даже если они приземлятся, тут же найдут Закалве, убедят его лететь с ними, а «Ксенофоб» разовьет максимально возможную скорость, шансы прибыть на Воэренхуц вовремя и успеть повлиять на события составляют пятьдесят на пятьдесят.

– Черт побери, – сказал автономник в один из дней, когда Сма сидела в своей каюте, с сомнением просматривая оптимистические сообщения о ходе мирной конференции на своей планете. И действительно, конференция теперь вызывала у нее сомнения.

– Что?

Сма повернулась к автономнику. Тот посмотрел на нее:

– Они изменили курс корабля «Каковы гражданские применения?».

Сма ждала, что еще скажет автономник.

– Это всесистемный корабль класса «Континент», – пояснил Скаффен-Амтискав. – Подкласс «Быстрый», ограниченный.

– Сначала вы говорили, что это всесистемник, теперь – что это корабль ограниченного радиуса действия. Что-нибудь одно, пожалуйста.

– Я хочу сказать, что выпустили ограниченную партию таких кораблей. Форсированный двигатель. Он еще проворнее, чем этот зверек, стоит ему развить скорость, – сказал автономник и подплыл к ней поближе. Его поля окрасились зеленым и пурпурным: насколько помнила Сма, это означало душевный трепет. Такого выражения у Скаффен-Амтискава она еще не видела. – Он направляется в Крастейлер.

– За нами? Чтобы подобрать Закалве? – нахмурилась Сма.

– Никто этого не скажет, но мне представляется, что дела обстоят именно так. Целый всесистемник – и все ради нас. Ух ты!

– Ух ты, – кисло передразнила его Сма и вывела на экран вид пространства перед «Ксенофобом», все еще несшимся через звездные системы к Крастейлеру.

Звезды на экране отображались условно – бело-синим цветом. При правильном увеличении можно было видеть всю структуру Открытого скопления.

Сма покачала головой и вернулась к отчетам с мирной конференции.

– Закалве, урод ты несчастный, – пробормотала она себе под нос, – лучше тебе найтись поскорее.

Пять дней спустя – и за пять дней пути до Скопления – экспедиционный корабль Контакта «Ничего серьезного» подал сигнал из глубин Крастейлера о том, что, кажется, след Закалве нашелся.

Сине-белый шар заполнял экран целиком. Модуль опустил нос и нырнул в атмосферу.

– У меня такое предчувствие, что все закончится полным фиаско, – сказал автономник.

– Да, – согласилась Сма, – но вы тут не главный.

– Я серьезно. Закалве больше непригоден. Он не хочет, чтобы его нашли, уговорить его не удастся, а если каким-то чудом и удастся, он не сможет уговорить Бейчи. Его время прошло.

В этот момент память Сма вдруг странным образом вспыхнула: перед ней предстали берег до самого горизонта и человек, который сидел рядом с ней и смотрел на бескрайний океан, на волны, бившие в сверкающий песок.

Она встряхнулась.

– Он еще в форме – настолько, что может обдурить ножевую ракету, – сказала она автономнику, глядя, как под снижающимся модулем разворачивается хмурый океан. День был пасмурным. Они приближались к вершинам туч.

– Это он делал для себя. А мы получим что-нибудь в духе Зимнего дворца. Я это чувствую.

Сма тряхнула головой, явно загипнотизированная видом туч и океана с его изгибистым берегом.

– Я не знаю, что там случилось. Он оказался в осаде и не смог прорваться. Мы его предупреждали, твердили ему, но он не пожелал… не смог. Не знаю, что с ним случилось, правда не знаю. Он был сам не свой.

– Ну, он ведь потерял голову на Фолсе. А может, и не только голову. Может, он там все потерял, на Фолсе. Может, мы опоздали с его спасением.

– Мы вытащили его вовремя, – возразила Сма, вспомнив теперь и Фолс.

Тут они нырнули в верхние слои вздыбившихся туч, и экран посерел. Она не стала настраивать длину волны, предпочитая созерцать сплошную массу мерцающих облаков.

– Тем не менее бесследно это не прошло, – заметил автономник.

– Я уверена, но… – Сма пожала плечами.

На экране снова появились океан и хорошо различимые очертания туч. Модуль стал спускаться по более крутой траектории. Море метнулось им навстречу. Сма выключила экран и смущенно взглянула на Скаффен-Амтискава.

– Мне никогда не нравилось смотреть на это, – призналась она.

Автономник ничего не ответил. Внутри модуля все было тихо и спокойно. Мгновение спустя Сма спросила:

– Мы уже на месте?

– Изображаем подводную лодку, – сухо ответил автономник. – Будем на суше через пятнадцать минут.

Сма снова включила экран, дождалась появления звука и принялась разглядывать качающееся под ними морское дно. Модуль маневрировал: закладывал виражи, нырял, набирал высоту, следовал вдоль шельфового склона к суше, уворачиваясь от морских животных. Устав от мельтешения на экране, Сма выключила его и повернулась к автономнику:

– С ним все будет в порядке, и он полетит с нами. Мы все еще знаем, где эта женщина.

– Ливуета Высокомерная? – язвительно сказал автономник. – Да уж, она с ним быстро разделалась в прошлый раз. Без меня не сносить бы ему головы. На кой черт Закалве снова встречаться с ней?

– Не знаю. – Сма нахмурилась. – Сам Закалве не говорит, а на той планете, откуда, видимо, он родом, Контакт еще не произвел всех необходимых действий. Думаю, это связано с его прошлым… с тем, что он сделал до того, как мы о нем услышали. Не знаю. Думаю, он любит ее или любил. Или все еще думает, что любит… или просто хочет…

– Чего? Чего хочет? Продолжайте же.