А я выйду замуж за своего несчастного Сеню, рожу ему троих детей, растолстею и буду лишь иногда вспоминать, как было хорошо в объятиях ревнивого собственника, невероятно сильного и мощного, самого горячего среди всего населения планеты мужчины.

Пропала Татка…



— Уже приехали?

— Нет.

— А скоро уже? У меня ноги затекли.

— Скоро.

— Вон за тем поворотом, да?

— Да.

— А ты любишь поболтать в пути. Прям не остановить.

Бес усмехнулся. Как ребёнок она, эта девчонка.

— Ещё пару километров, потерпи. Бабушка тоже ждёт.

— Бабушка? — ему показалось, или, действительно, в её голосе проскользнул испуг? — У тебя есть бабушка? И что, мы сейчас к ней едем?

— К ней. Она моя семья, а семью иногда навещают, знаешь, да? — ответил ей с улыбкой. Уже и забыл, как это… Радоваться. Но соврать себе не может — она, в самом деле, радует. Есть в ней что-то, что заставляет улыбаться. И Беслан мог бы поклясться, что она одна такая. В его жизни точно.

Дорога свернула к особняку, сбавил скорость. Хотелось еще немного побыть с ней наедине. Он уже так привык. Чувствовать её рядом. Дышать одним воздухом. Всего ничего с ней, а ощущение, будто всю жизнь вот так.

Ещё появилась дурацкая привычка смотреть на неё по ночам, пока девочка спит. Никогда не замечал в себе задатки романтика, даже когда с Кирой жил. Бывало, хотел её побаловать, но ни на что, кроме цацок из ювелирки, мозгов не хватало.

А тут вдруг прорвало, хрен остановишь. Наблюдая, как она спит, целовал ей пальцы и играл с волосами. Накручивал на палец слегка волнистые пряди и смеялся над тем, как жёстко влип.

Припарковался у главных ворот, вышел из машины и, бросив ключ охраннику, взглянул на Тату через лобовое стекло. Она ошалело оглядывалась вокруг и выходить, судя по всему, не собиралась. Открыл ей дверь, кивнул, протягивая ладонь.

— Давай.

Она схватилась за его руку так, словно от этого её жизнь зависит. Нервно облизнула губы, осторожно ступила на зеленый ковёр травы.

— Это и есть твой особняк?

— Он самый. Отчий дом. Здесь я родился и вырос. Пойдём, проведу тебе небольшую экскурсию, — сжав её руку, потащил за собой. Именно потащил, потому что она явно боялась идти. Еле ноги волочила. — Ну, что такое? Чего испугалась? Здесь тебя никто не съест.

— Я не знаю, Беслан. Не знаю. Как-то не по себе стало, — и заупрямилась, принуждая его остановиться. — Скажи, зачем ты меня сюда привёз?

Он примерно представлял её реакцию, когда вёз сюда. Именно такую реакцию.

— Так захотел. Только не начинай старую песню о брошенном женихе. По этому поводу я позже приму решение, — без удовольствия отметил, как изменилось её лицо. Побелела, судорожно выдернула свою руку из его.

— Что это значит? Какое ещё решение? По поводу моего жениха?

Занервничала. А Шаху серпом по яйцам её испуг. Неужели действительно любит этого своего мудака? Нет. Нихрена подобного. Когда любят — не изменяют. Ему, Бесу, она изменять не будет.

— Успокойся, Тата, — взяв её за локоть, повёл дальше. — Давай лучше пройдёмся вон туда, — кивнул на старую площадку, где занимался все детство и юность. — Вот здесь я тренировался. Видишь, до сих пор крепление осталось? — показал на старое дерево, а Тата с интересом подняла лицо кверху. — Вот там груша висела. А там стоял турник.

— Тренировался? С детства прям?

— С самого раннего. Я рос с особенной бабушкой. Не такой, как у других. Она не пекла по праздникам пирожки и не рассказывала мне сказки. Всегда говорила со мной, как со взрослым. Говорила правду, даже когда я не хотел её слышать. И заниматься спортом она меня приучила. Всегда говорила, что я должен быть мужчиной. А мужчины всегда сильные, непобедимые. Мужчины не плачут, не жалеют себя и не убегают. Во многом, конечно, она была права. Именно благодаря ей я стал тем, кем являюсь сейчас.

* * *

Ммм… Ясненько. Значит, бабуля у нас тоже не подарок.

Хотя куда больше меня пугает Шах. Девочек по вызову не знакомят со своей семьёй. Тем более с бабушками. Никогда.

А этот особняк? Да это же королевская резиденция, самая настоящая. Я никогда не видела ничего подобного. Назвать такой дворец домом язык не повернётся. А на близлежащей территории можно взлётную полосу открыть. Здесь и сад виднеется, и аллеи, озеро даже какое-то…

— Ой, а это кто там? Лебеди, что ли? Настоящие?

Он хмыкает, приобнимает меня за талию.

— Они самые. Белая — девочка, чёрный — мальчик. Там ещё где-то детёныш их плавает. Тоже чёрный.

Заворожено наблюдаю за величественными птицами и не сразу замечаю взгляд Шахбулатова. Обращаю внимание, только когда начинают гореть щеки.

— Что? — не выдерживаю, потому что чувствую, как начинаю полыхать, будто я рядом с костром стою.

— А что? — снова улыбается, и мне совсем уж горячо становится.

— Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?

Он упирается руками в толстый ствол дерева по обе стороны от моей головы, и я оказываюсь в ловушке.

— А почему твои щёки порозовели? — говорит это тихо, так возбуждающе, что я начинаю дрожать. — Мне нравится, как ты стесняешься, — тянет ко мне руку, проводит указательным и средним пальцами по моим губам.

— Перестань… — воздуха начинает не хватать.

— Почему я должен перестать, Тата? Тебе разве неприятно?

Меня спасает его телефон. Беслан нехотя отрывается от меня, смотрит на экран.

— Да, бабушка? Скоро буду. Мы уже в особняке.

Закрываю глаза, медленно отпускает накатившее волной желание. Беслан кладёт телефон в карман и берёт меня за руку.

— Пойдём знакомиться.

Знакомиться. С той самой бабулей, что превратила маленького ребёнка в терминатора? Да уж, забавное знакомство получится. Мастер Йода в юбке и проститутка. Вот повезло Шахбулатову, так повезло. Чего ещё можно желать?

— Ты чего смеёшься? — вновь перетянул внимание на себя, и я мотнула головой.

— Нет, ничего… Немного нервничаю, — потому что не понимаю, зачем тебе это всё нужно, Беслан? Зачем? Какую сверхидею сгенерировал твой таинственный мозг?

— Не стоит. Ты со мной — это главное, Тата. Бояться и волноваться не нужно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍