и большинство других графств и баронств вдоль восточного берега залива Маргарет. Очевидно, он надеялся создать здесь, на Земле Маргарет, своего рода цитадель того, что он требовал называть "истинной Церковью", пока совет викариев не сможет каким-то образом прийти ему на помощь.

Что означает только то, что он так же бредит, как Тадейо. Может быть, даже больше.

- Уверен, что епископ Милз имеет в виду то, что говорит, - сказал он вслух. В конце концов, никто не мог точно назвать епископа Матери-Церкви чертовым сумасшедшим, даже если - или, возможно, особенно если - он был им. - Но какими бы ни были его намерения и надежды, Тадейо, я не уверен, что он полностью понимает серьезность ситуации.

- Так ты думаешь, что Кэйлеб может успешно бросить вызов даже Самому Богу, не так ли?

- Я этого не говорил, - терпеливо ответил Уолкир. - Я сказал, что ситуация серьезная, и так оно и есть. У епископа Милза где-то спрятана армия? Есть ли у него войска и военные корабли, чтобы поддержать нас против королевского чарисийского флота и всего королевства? Потому что, если он этого не сделает, то в краткосрочной перспективе, да, - Кэйлеб может бросить вызов Божьей Церкви.

Что не совсем то же самое, что бросить вызов "Самому Богу", не так ли?

- Я не собираюсь убегать, как побитая дворняжка! Я граф Хэнт! Если мне придется, я все равно могу умереть как граф! - Мантейл зарычал, затем повернулся и бросился с балкона обратно в Брейгарт-хаус.

Уолкир проводил его взглядом, затем снова повернулся к дыму, поднимающемуся над складским районом. Все сообщения указывали на то, что сокращающийся отряд лоялистов Мантейла уже потерял контроль над Маунтин-Кип и Киарисом, двумя из трех крупных городов за пределами столицы графства Хэнт-Тауна, а донесения из Жоржтауна предполагали, что там ситуация не намного лучше. Хуже того, и Маунтин-Кип, и Киарис упирались в горы Хэнт, а Маунтин-Кип контролировал Хэнтский конец единственного реально действующего прохода из графства Лохэйр к заливу Хауэлл. Это означало, что лучший сухопутный путь отступления уже был закрыт... не говоря уже о том факте, что это давало Кэйлебу контроль над еще одним потенциальным маршрутом вторжения.

Мне все равно, что могут подумать епископ Милз и другие сторонники Храма, - мрачно подумал Стив Уолкир. - Как бы все ни обернулось в конце концов, здесь, в Чарисе, неповиновение Кэйлеба Церкви уже стало установленным фактом. И, честно говоря, учитывая то, как Тадейо провел последние два года, вымогая остатки из людей "своего" графства, они были бы готовы подписать контракт с самой Шан-вей, если бы это означало, что его вышвырнут из Брейгарт-хауса!

Уолкир понятия не имел, как наконец закончится буря, пронесшаяся по Сэйфхолду, - или, если уж на то пошло, закончится ли она вообще. Но в одном он был абсолютно уверен. Что бы в конце концов ни случилось, Тадейо Мантейл не будет графом Хэнтом, когда все закончится.

И Тадейо знает это где-то внутри, хочет он это признать или нет.

Он заметил, что дым, казалось, стал гуще. И он слышал больше, чем несколько выстрелов. Очевидно, солдаты полковника Жоржа пропустили по крайней мере несколько фитильных мушкетов, которые, по-видимому, вышли из укрытия. Этого было бы недостаточно, чтобы отобрать Хэнт-Таун у нынешних властей - по крайней мере, не сегодня. Но срок, который Кэйлеб дал Мантейлу, быстро истекал. На самом деле от него оставалось всего две пятидневки.

Примет это Тадейо в конце концов или нет, меня здесь не будет, когда его время закончится. Кэйлеб, очевидно, готов позволить ему бежать, а не рисковать большими жертвами - особенно среди гражданского населения - здесь, в Хэнте, если он решит сражаться. Но если Тадейо не примет предложение, Кэйлеб придет сюда и вышвырнет его задницу из Брейгарт-хауса. И в процессе он, несомненно, сделает его на голову ниже ростом. И, вероятно, то же самое случится и со мной, если я останусь здесь.

Он покачал головой, которая все еще (по крайней мере, на данный момент) была прикреплена к его шее, и удивился, почему он вообще колеблется. Не то чтобы он когда-либо рассматривал Тадейо как нечто большее, чем способ самому заработать несколько марок. Тем не менее, он был с Тадейо уже почти семь лет. Очевидно, это значило для него больше, чем он предполагал ранее.

Что было удивительно глупо с его стороны.

Что ж, у него все еще была в запасе по крайней мере пятидневка, чтобы поработать над восстановлением здравомыслия "графа Хэнта". И у него хватило предусмотрительности отправить немалую часть своей доли добычи, которую они с Мантейлом выжали из Хэнта, банкирам Деснейрской империи. Если бы ему пришлось бежать без Мантейла, у него было бы достаточно денег, чтобы обеспечить себе комфорт на всю оставшуюся жизнь. Что стало бы значительно более долгой жизнью, если бы он ушел вовремя.

Может быть, мне удастся убедить его, что Церковь действительно вернет ему - в конце концов - "его" графский титул. Если уж на то пошло, - глаза Уолкира сузились, - он, вероятно, действительно представлял бы значительную ценность для Церкви как претендент на - нет, не претендент на "законного графа" - Хэнт. Особенно, если причина, по которой он был изгнан, не имела ничего общего с тем фактом, что его любящие подданные ненавидят его до глубины души, а имела прямое отношение к преследованиям за его непоколебимую преданность Матери-Церкви.

Губы Уолкира задумчиво поджались. Это действительно отличная идея, - подумал он. - И возможности того, что Мантейл все еще будет признан графом Хэнтом (по крайней мере, кем-то) и, вероятно, получит поддержку, соответствующую его титулу, вполне может быть достаточно, чтобы позволить Уолкиру убедить этого человека, что пришло время уходить.

И если Церковь все-таки решит поддержать его заявление, я, вероятно, смогу заставить храмовую четверку понять, что им стоило бы оставить кого-то, кто может управлять им, верхом на нем. За определенную цену, конечно.

Глаза Уолкира заблестели от такой перспективы, и он задумчиво почесал подбородок, все еще глядя на дым и прислушиваясь к выстрелам, в то же время обдумывая лучший способ представить свои аргументы "графу".

ИЮНЬ, Год Божий 892

I

Храм Божий,

город Зион,

земли Храма

Атмосфера в конференц-зале была далеко не коллегиальной.

Четверо мужчин, сидевших за баснословно дорогим столом, инкрустированным слоновой костью, горным хрусталем и драгоценными камнями, были одеты в