Хозяйка поднимается – грациозно, как пантера. Она тушит окурок о фарфоровую вазу – кажется, времен китайской династии Мин, с извивающимися голубыми драконами. Впрочем, ворону ли разбираться в династиях? Новый кусочек баранины исчезает в его клюве, он дёргает головой. Хозяйка раздета… едва войдя в комнату, она скинула платье, швырнула в сторону сумочку, сбросила туфли. Многие обожают ходить дома голыми (так ворону рассказывали другие птицы), но она предпочитает нижнее бельё. Красивое, дорогое, кружевное. Всегда – ярко-красного цвета.

Ворон уже привык: красное – это вкусно.

Она идет к нему – почти крадётся, легко касаясь пальцами ног фарфорового пола. Целует в голову. Ворон закрывает глаза от сладости удовольствия.

– Ты мне скоро понадобишься, Рэйвен, – шепчет она. – Мои образцы – подлинные. Частицы тернового венца из Нотр-Дам де Пари… и кусочки животворящего креста. Самые лучшие, от подножия… там, где много крови. Да, Париж обошелся очень дорого. В России, особенно в провинции, куда легче добиться поставленной цели. Монастыри – Александро-Свирский, Благовещенский, Крестоводвиженский[25]. Разве это проблема? Даже в обители запросто найдётся человек, который без проблем продаст любую реликвию на вынос. А мне даже проще, Рэйвен. И ты знаешь, почему?

Хозяйка вновь целует ворона, улыбаясь при воспоминании.

– Я не всегда плачу деньгами. Кое-кто не против взять и натурой…

Ворон честно подумал: он и сам не откажется от такой оплаты.

– Образцы – мои, – шепчет женщина, лихорадочно перебирая, поглаживая иссиня-чёрные перья. – Всё получится так, что лучше не бывает.

…Пение арии – кажется, это «Турандот». Звонит мобильный телефон. Ворон его любит – классный такой, весь из себя блестящий. В белом платиновом корпусе, на нём сверкают водой стекляшки. Стильненькая вещица.

Хозяйка цапает телефончик – именно цапает, как кошка когтями. Она не здоровается – человек на проводе куда ниже её по положению. Динамик мобилы включен на громкость, поэтому ворон отлично всё слышит…

– (Отрывисто.) Что-то срочное?

– Простите за беспокойство. Я желаю лишь подтвердить ваш заказ.

Ворон видит: Хозяйка злится. Её ноздри раздуваются.

– Я уже сто раз объяснила. Непонятно? Найду другого – сообразительнее. Я просто поражена. Нанять двадцать подставных лиц, сделать закупку… имхо, настолько примитивно, что… неужели ты и этого не смог сделать?

– Нет-нет, – поспешно рвётся голос из трубки. – Я нашёл фантомов. Они ждут приказа. Но… я лишь хочу предупредить. Сначала, в первые минуты, никто не удивится. Однако потом… Закупка такой большой партии моментально вздует цены… и обойдётся дороже. Как-никак – двести тонн.

– Начинай покупать, – отрезала она. – Я решаю проблемы по мере их поступления. Мне нужно именно столько – и ни фунтом меньше. Ясно?

Не дожидаясь утвердительного ответа, она отключила Vertu.

Взяв ворона на руки, Хозяйка подошла с ним к окну. Гладя птицу, долго смотрела на заснеженную улицу – сквозь стекло был отлично виден рекламный щит, как раз напротив «Марио-Пиццы». Прохожие оглядывались на него, некоторые, сняв перчатку, даже фотографировали на мобильный.

…По её плану такая реклама должна появляться каждый день. Это был второй слоган – их тех, что она набросала в одиночку. Сощурившись, Хозяйка вгляделась в чёрные буквы на тёмно-жёлтом глянцевом фоне:

Я ВЕРНУ ТО, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ ЕМУ

Бойтесь ангелов – они добры,

Поэтому согласятся быть и дьяволами…

Ежи Лец

…Шеф давно собирался с инспекцией в этот район Города, но, ввиду срочных дел, попросту не доходили копыта. Ад – мрачное общество, построенное на слухах, здесь нельзя ничего планировать. Лучше так: за минуту взял, собрался – и нагрянул внезапно, как извержение вулкана. Если же обитателей Квартала известить о визите Шефа, известно, что начнётся. Ушлые умельцы оформят, как похуже – разбросают мусор, красочно разложат стонущих калек с гниющими язвами, затопят печки-«буржуйки», завесив улицы дымом. Лишь бы доказать Шефу, что в Аду всё в порядке, – грешники мучаются от ежедневного нудного бытия, а не тусуются в подпольных стриптиз-клубах и не жуют запретные вкусности в китайском квартале. Посему проверки чаще всего совершались Шефом вне логики, спонтанно – без «мерседеса S666» с рогатой головой, в плотном гриме и совсем непривычном костюме.

А тут и повод подвернулся хороший.

Он приехал на старых «жигулях», как обычный грешник со стажем. Припарковал развалюху в сотне метров от Квартала и двинулся вперёд расслабленной походкой, заложив обе руки в курортные цветастые шорты с рисунками пальм. Грудь Шефа обтянула чёрная футболка AC/DC, а рога скрылись под бейсболкой с надписью Hard Rock. Уже на подходе к затянутому смогом кварталу он ощутил: правильный выбор!

– Мужик, хочешь крестов? – дыхнул в ухо перегаром щуплый субъект в круглых очках, с щетиной на подбородке, чем-то напоминающий кота Базилио. – Контрабандный товар, очень модно… настоящий дуб. Говорят, наденешь, и тебе за это наказание смягчат… дерево такое, заговорённое.

Шеф остановился, переживая величайшую радость.

– Обалдеть, как круто, – сказал он, не скрывая восторга. – Правда, помогает?

– Не сомневайся, мужик, – подтвердил субъект. – Монахи вручную вырезали: за это ж наказание в Управлении страшное, а они стараются, молодцы. Все рокеры у нас в Квартале носят. Жжёт, они жалуются, но классная вещь!

– Чушь собачья, – спокойно ответил Шеф. – Это дерево, мужик. Оно жечься не может. Здесь Ад, и местный набор святых реликвий работает примерно так же, как медицина доктора Малахова. Если монах попал в Город, значит, влетел за грехи – может, он вообще кенгуру изнасиловал. Поэтому любой крест из его рук попадает в разряд сувенирной продукции – и не более.

– Ты откуда такой взялся? – открыл рот «кот Базилио».

– Долго объяснять. – И Шеф прошел дальше, в переулок.

…Квартал Музыкантов открылся ему во всей красе. Закопчённые пятисотэтажки, между ними – центральный проспект Героина, по бокам – множество кафешек, сосисочных стендов (с сосисками из сои, конечно) и пивных – с пивом, двадцать раз разбавленным водой. Отдельно, не таясь, красовались ларьки с «коксом» – без него не бывает настоящего рока. Там покупатели не толпились, ибо народ знал фишку: «Дети, не покупайте наркотики. Станете рок-звёздами – получите их даром». Отовсюду в этом квартале, буквально из любого закутка, звучали мелодии всех стилей – сливаясь в жужжание пчелиного роя. Динамики, магнитофоны, живые выступления артистов сотрясали Квартал. Шеф глянул вправо: на сцене первого же попавшегося уличного кафе застыл Фрэнк Синатра. Скривив лицо, как от зубной боли, он пел песню «Ласкового мая» – «Белые розы» на мотив своего знаменитого хита My Way. Голос певца, и без того старческий, жалобно дребезжал, ломаясь от немыслимых страданий.