— Ну и как, шуганул? Да ты окурок подбери, тебе ж сказали, здесь курить запрещено.

Во время борьбы с девушкой Сычев не выпускал изо рта папиросы, и выпала она тогда, когда его руку заломил участковый. Сыч качнулся, поднял потухший окурок, засунул его в карман брюк.

Николай повернулся к фельдшеру, спросил:

— Как ты, Надя?

— Ничего! Не ожидала, что случится вот так!

— Напрасно. У нас народ хоть и хороший, но не без дебилов типа Сыча. Надо быть внимательной, осторожной. А лезет в открытую, не отмахиваться бесполезно, а скальпель схватить да по роже полоснуть. Чтобы в себя пришел! — Участковый повернулся к Сычеву: — Я правильно говорю, Толик?

— Ну зачем же скальпелем да по роже? Так изувечить можно.

— А изнасиловать беззащитную девушку — не изуродовать ее? От скальпеля шрам на физиономии останется, а от насилия — на сердце, на душе, или, придурок, не понимаешь этого? Но все, больше ты концом своим в деревне махать не будешь! И на зоне тоже. Там скорее тебя самого в позу поставят и место у параши определят!

Сыч, заикаясь, проговорил:

— К-какой зоне, Коля? Ты чего?

— Уж не знаю, в какой! В той, в которую тебя суд определит!

— Да ты что, Коль? Мы ж… это…

Николай перебил Сычева:

— Впрочем, Сыч, твою судьбу решать Надежде. Простит она тебя, что ж, ограничимся протоколом с признанием твоим о том, что вытворял здесь, который сейчас в ход пускать не буду, но который усугубит твое положение в случае, если еще раз решишься на подобное. Не простит — в КПЗ, а к вечеру в РОВД. Под следствие! Попробуй договориться с «кисонькой»! Может, простит, хотя я бы не простил.

Лейтенант отпустил Сычева.

Тот подошел к Надежде, залепетал что-то нечленораздельное. Фельдшер не стала его слушать, обращаясь к Горшкову:

— Николай, убери, пожалуйста, от меня этого слизняка, смотреть на него противно!

— Так ты не прощаешь его?

— Да пусть идет на все четыре стороны!

Сыч потянулся к руке Надежды:

— Вот спасибочки, сестричка, век не забуду и больше к тебе ни-ни! Даже не волнуйся! Клянусь!

Фельдшер убрала руку:

— Уйди!

Николай приказал:

— Сыч! Иди сюда!

Сычев подошел к Николаю, тот проговорил:

— А теперь слушай меня! То, что ты Надежду с этого дня за десять метров обходить будешь, это ясно! Предупреждаю тебя о другом. Услышу слухи какие, касающиеся Нади, отделаю так, мать родная не узнает! Еще где-нибудь засветишься… ну об этом мы уже говорили, но напомню, чтобы в кочане засело прочно, — посажу к чертовой бабушке. И еще, дружкам своим передай, вечерами из дома не высовываться, людей не пугать. Поймаю кого, приму меры. И с завтрашнего дня всем в кооператив. Работать, пока есть она, эта работа! Ты меня хорошо понял?

— Да, да, конечно, Коль!

— Тогда вали к Администрации и жди меня там! Признание писать будешь! И жди, Сыч, пока не приду. Час, два, три, без разницы. Вернусь, увижу, что испарился, найду и пинками в КПЗ отправлю. Потом по этапу в райотдел. Это понял?

Сыч закивал, на лбу у него, как и предполагал Колян, стала проявляться шишка.

— Понял! Дождусь. Напишу, что надо, коль обещаешь отпустить.

— Пошел вон!

Сычев метнулся к выходу.

Николай взглянул на фельдшера:

— Вот такие дела, Надя! Но ты его не бойся. Больше он к тебе не сунется. Больше к тебе приставать вообще никто не будет!

Надя улыбнулась:

— Ловко ты его!

Николай махнул рукой:

— Ерунда! Однако пойду, доделаю шкаф. А потом ты расскажешь мне, почему все же оказалась у нас на деревне. Договорились?

— Договорились. А Сыч этот, что, так и будет ждать, когда ты освободишься?

— А куда он денется? И ждать будет, и писать о том, что вытворял, будет! Он меня знает! Слов на ветер не бросаю! Ну пошел я обратно в процедурную.

— Спасибо тебе!

— Да ладно! Это ж моя обязанность защищать людей от подонков. И не только служебная.

Николай развернулся и пошел в процедурную.

Надежда проводила его теплым взглядом. Несмотря на пьяную выходку Сычева, на душе у девушки стало отчего-то светло и радостно. И объяснения этому она не находила. Да и не искала, понимая, что Горшков ей небезразличен, если не сказать больше. К тому же впервые девушка почувствовала себя защищенной. А защита ей была необходима. О чем Николай еще не знал.

Горшков, навесив шкаф и убрав инструмент, вышел в приемный покой с кулем мусора. Надежда находилась тут же. Николай кивнул на процедурную:

— Вот и порядок!

Увидев куль, девушка воскликнула:

— Зачем же вы прибирались? Я бы и сама!

— Да ладно, делов-то, пару раз веником махнуть.

Фельдшер одобрительно посмотрела на участкового:

— Знаете, я представляла вас этаким суперменом, холодным, неприступным, а вы… ты, извини, обычный!

Николай заметил:

— Это только в кино героев представляют суперменами. Плеваться хочется, когда смотришь по «ящику» какой-нибудь боевик, без разницы, зарубежный или наш. Показывают спецов с оружием, в котором никогда патроны не кончаются. Или взять драки, рукопашный бой. Метелят друг друга так, что в реальности после первых ударов должны были бы ласты склеить, а им хоть бы что! Фуфло. Так что, Надя, все эти сказки про суперменов обычное, низкопробное фуфло!

Надежда не стала спорить:

— Тебе видней! Ты ж все это прошел не в фильме, а в жизни.

— Вот именно! Слушай, а что ты, скажем, вечером делаешь?

Девушка улыбнулась:

— Ты не слишком торопишься, Коля?

— А чего тянуть? Если свободна, могли бы погулять.

— К сожалению, сегодня я не свободна.

Николай нахмурился:

— Могу знать, почему?

— Конечно! Дядя с тетей должны приехать!

— А! — В голосе Горшкова прозвучало облегчение. А он подумал, впрочем, сейчас уже неважно, о чем он сдуру подумал. Показал на куль: — Вынесу, потом, как обещала, расскажешь о причинах твоего прибытия сюда.

Горшков вынес мусор за здание, бросил куль в канаву. От Администрации его окликнул сидящий на бревне Сычев:

— Колян?! Лейтенант?! Долго еще мне париться здесь?

— Ожил? Сказано — жди, значит, жди!

Горшков зашел за медицинский пункт, закурил. Наконец он мог перекурить. Мысли одна за другой лезли в голову. Со службой непонятка, с Комаровым тоже мутняк, а теперь вот Надя. Николай невольно улыбнулся. Надя. Она нравилась ему, но как ухаживать за девушкой, Колян совершенно не знал. Надо с Тихонком посоветоваться. Тот женатый, значит, знает толк в этом деле. А сейчас следует послушать историю фельдшера. Интуиция подсказывала участковому, не просто так уехала из райцентра молодая, красивая девушка. Уехала в деревню, словно скрывшись от кого-то. Было у Николая и предчувствие, что одним рассказом эта история не закончится и будет иметь продолжение. Только в чем выразится это продолжение? Вопрос, на который ответа он знать не мог.