– Трудно сказать, нужно знать его привычки, – сказала я.

Я с трудом шевелила языком, мне категорически не нравилась обсуждаемая тема, но ведь сама же навязала неприличный разговор.

– Мой ест много, любит все мучное и сладкое, поест и сразу ложится на диван, – сказала Людочка тоном умудренной опытом и жизнью женщины. – За такого нельзя замуж выходить. Он всю мою зарплату проест.

– А он вам дает деньги на питание? – сказала я, изнывая от желания выскочить за дверь, будто по воле случая превратилась в школьницу, а юная Людочка трансформировалась в строгую учительницу.

– Иногда, какие-то гроши, смешно сказать, – презрительно фыркнула Людочка, – нищета.

Онемев от суровой реальности, догнавшей меня на работе, прямо в приемной начальника управления, я в страхе отшатнулась от нее. Ужаснулась от холодного остужающего прикосновения. Любовь повернулась вдруг изнаночной стороной. И не радовала взор и душу.

– Ничего, все у вас получится. Вся жизнь впереди. Вы молоды, здоровы, успешны.

Слова получались неуклюжими, неповоротливыми, странными, будто я переворачивала во рту тяжелые камни. Людочка еще ожесточеннее застучала по клавиатуре. Компьютер заморгал. Наверное, обиделся. Прежняя «Людочка» относилась к нему нежно, стучала плавно.

– Варвара Петровна, он даже работу не хочет искать, его все устраивает, и я, и работа. Хоть на куски его режь, ничего не понимает. Твердолобый, упертый.

Людочка отодвинула клавиатуру подальше и взглянула на меня. В уголках девичьих глаз была заметна тонкая сеточка морщин, выделялись слегка запавшие щеки. И я успокоилась, отошла от стола, чтобы не разглядывать утомленное лицо девушки. Нахлынувшая ревность показалась мне смешной и неказистой. Дима никогда не обратил бы внимания на эту девушку. Зря я к ней прицепилась. Только время даром потратила. Работа стоит, дела ждут, телефоны надрываются, а я выясняю материальные условия несостоявшейся молодой семьи.

– Все устроится. Жизнь длинная, она долгая и нескончаемая, как дорога в вечность. Ваш жених употребляет наркотики? Алкоголь?

– Нет, что вы, – вскрикнула Людочка, – нет. Капли в рот не берет. Всех наркоманов презирает. За людей не считает.

– Вот и радуйтесь. Представьте себе, если бы ваш жених был вообще безработным. Каким-нибудь тунеядцем или еще хуже. А так у вас остается надежда на лучшие времена. Надежда, как говорят оптимисты, умирает последней. Будем дружить?

– Будем, Варвара Петровна, – обрадовалась Людочка и ближе придвинула клавиатуру.

Она уставилась на меня усталыми глазами, видимо, ждала, когда я удалюсь из приемной. Выйдя за дверь, я замедлила шаги и прислонилась к стене. Кажется, нежданно-негаданно мне удалось приобрести подружку младшего возраста. Новое приобретение не радовало, напротив, беспокоило. В душе горчил едкий осадок, оставшийся после печальной беседы. Во-первых, я не ожидала от себя вспышки дикой ревности, это что-то новое на горизонте жизни. Во-вторых, излияния юной барышни ввели меня в состояние внутреннего беспокойства. Оказывается, любовь между мужчиной и женщиной можно рассматривать через гастрономическую призму. И вновь я принялась ломать голову, мучаясь от насущного вопроса: что же притягивает друг к другу разновозрастных особей? Разница в материальном обеспечении или все-таки настоящие чувства? Косвенно материальное положение может влиять на магнетизм отношений между людьми. К примеру, мой муж способен вызвать интерес у Людочки, и не только интерес, даже любовь, и разница в возрасте – не помеха. Мой муж – красивый мужчина, обеспеченный. Умный. Интеллигентный. Если бы они встретились, вполне возможно, что Людочка влюбилась бы в Володю. А муж запросто мог бы влюбиться в Людочку. На исходе лет такое нередко случается с солидными мужчинами. Но мой муж никогда не решился бы на серьезный роман. Володя не смог бы предать меня. Значит, дело не в желудке и не в чрезмерном аппетите. Дело в том, что молодой человек должен осваивать науку любви всю жизнь, но он может не постичь небесных высот, дожив до преклонных лет. Обездоленный мужчина уйдет на тот свет, не познав высоких чувств, искренне полагая, что прекрасно прожил свою жизнь. Без мук и терзаний.

Женщины устроены иначе. Если женщина любит, она не может разделить свое сердце пополам. Влюбленная женщина не думает о материальном благополучии партнера. Если думает, то не любит его. В конце концов, я совершенно запуталась в любовных хитросплетениях. Установленным остался один непреложный факт – меня непреодолимо влекло к Диме. И я не думала о том, сколько он зарабатывает, сколько поглощает пищи во время обеденного перерыва. А Людочку, по теории вероятности, мог привлечь магнитом благосостояния мой муж. Вот такая получилась несложная схема взаимоотношений полов. В схеме вдруг образовалась небольшая неувязка. Все было хорошо, кроме одной крохотной детали. Мой муж не обратил бы никакого внимания на Людочку. Никогда. Даже в самом отвратительном состоянии духа. Она – да. Юная Людочка непременно попала бы в сети его обаяния. А Володя прошел бы мимо, как прошел бы мимо любой другой женщины. Моя уверенность зиждилась на твердом граните характера моего мужа. Можно было сомневаться в работе атомной электростанции – она может взорваться в любую минуту. Но в прочности любви моего мужа я не сомневалась. После некоторого размышления пришла к выводу, что и юный Дима прошел бы мимо Людочки. Значит, все-таки я не украла свою любовь. Она принадлежит мне по праву.

* * *

Я ощущала в себе любовь как некий орган, чувствительный и болезненный. Я могла его погладить, подержать, потрогать руками. Иногда любовь набухала, как огромная почка на каком-нибудь гигантском дереве. Но чаще всего она съеживалась, пряталась внутри меня, сворачивалась в крохотный клубочек из нервных отростков. Я не хотела причинить боль окружающим, пытаясь скрыть свою любовь внутри себя, но в мою любовь невольно оказались втянутыми мои родные люди. Они оказались самым слабым звеном в любовной цепочке. Нужно было определиться, решить для себя, что делать дальше. Торжество любви загоняло в сточную яму старые ценности, на которых крепилась наша семья. Они валялись в гнилостной канаве вместе с другими человеческими отбросами.

От отсутствия любви и скудости существования западный мир придумал новую игрушку. Точнее сказать, подремонтировал старую идею, выдав ремонт за современное изобретение. Кому-то надоело влачить жалкое бесчувственное существование, и тогда в ход пошла очередная мания по удалению органов из живого организма. Нормальный человек добровольно отказывается от почки, носа, еще какого-нибудь надоевшего сустава. Современная медицина научилась отрезать, отторгать, удалять все, что можно отрезать. В одном из российских городов к мастерам пластической хирургии явился странный субъект и потребовал изменить форму носа. Операция по созданию нового органа совершается в два этапа – для того чтобы пришить свежий и стильный рубильник, необходимо впаять небольшой хоботок, затем из прижившегося хоботка ваяют новый обонятельный предмет. Мужчина дождался, пока ему пришьют длинный хоботок, но на вторую операцию не пришел. Так и бродит по свету с длинным отростком, сводя с ума и без того сумасбродных женщин. Одна певица попала в аварию и лишилась одной ноги. Вышла на сцену с обнаженным протезом. Публика сошла с ума от восторга. Ушлая певица получила огромные дивиденды. Существуют и другие варианты. Можно переломать ноги и удлинить их по методу талантливого сибирского профессора. В Средние века по городам и странам возили разных уродов и инвалидов, которых предварительно изувечили. Публика наслаждалась уникальным зрелищем, изначально зная, что предмет показа ранее являлся вполне здоровым индивидом. Люди обожают рассматривать уродство. Им нравится все увечное.