Вам не приходилось «голосовать» на улице?

Обязательно попробуйте — крайне увлекательное занятие, если хотите обрести новых знакомых, или домчаться из одной точки в другую.

Первым водителем оказался небритый кавказец, который сказал:

— Абищаю давезти красавиц с таким вэтерком, что адна абизательна выйдэт за мэня замуж!

Через километр он уже сокрушался, что его любимый аппарат никогда не подводил, а сейчас вдруг взял и приказал долго жить. Я имела ввиду машину «Дэу Нексиа», а вовсе не то, что вы могли подумать…

Когда он ругался, то мне даже послышалась сакраментальная фраза: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса».

Вторым водителем стал улыбчивый киргиз. Ветерка он не обещал, но сравнивал старенький «Опель» с лучшим конем падишаха. Когда же мы встали через полтора километра, то я позволила себе наглость подметить, что «бедная кляча сдохла, походу. Шмальни из волыны в сердечную мышцу, чтобы не мучилась!» Непередаваемая игра слов на киргизском языке послужила нам добрым напутствием.

Третий, четвертый, пятый…

Москва подтвердила звание многонационального города в эту ночь, так как нас пытались подвезти украинец, якут и студент из Замбезии. Они не догадывались, что миловидная девушка в черном платье приговаривала их машины к пропаже искры, поломке бензонасоса, вышибанию предохранителей…

Шестой, седьмой, восьмой…

Путешествие затянулось на всю ночь и в Балашиху мы прибыли под утро. Солнце высунуло над горизонтом красную лысину и теперь медленно выкарабкивалось из-за туч. Десятый водитель, мужчина с хмурым одутловатым лицом остался стоять и чесать затылок неподалеку от улицы Свердлова. Мы решились пройтись до дома Галины Кирилловны.

— Да-а, Олеська, не хотела бы я с тобой садиться в самолет. Десять машин — да ты просто феномен, — покачала головой Наталья.

— Слышь, да я же не при делах. Такую мазу мне навертела та волшебная клюшка, а я по жизни терпилой хожу. Вон и её халупа нарисовалась. О как, и тачила желтым харчком маячит. Ну, я сейчас всё им выскажу…

Звонок мобильного телефона разбудил заспанную синичку, и та выпорхнула из куста сирени серо-зеленой молнией, как будто вспомнила о необходимости покушать, а уже потом привести себя в порядок. На экране высветилось лицо Сергея Васильевича.

— Алло, дочка, ты где? — послышался тихий голос отца.

— Хаюшки. Я с корефанкой, батяня. Всё в ажуре, не бзди, — как могла, донесла я информацию о том, что отцу не стоит волноваться.

— Ну почему ты так разговариваешь? Ты же можешь нормально общаться. Всё ещё обижаешься? А что это так шумит?

Летним утром проснулась не только вспугнутая птаха — также мимо проскочили несколько машин с заспанными лицами внутри, и прогрохотала фура. Шум явно не квартирный, если только сумасшедшая подруга не затеяла ремонт пополам с уборкой в пять утра.

— Чо за шум? Да это… — я беспомощно посмотрела на подругу.

— Здрасте! Да это мы вышли за хлебом, Сергей Васильевич, — перехватила трубку Наталья. — Не надо тревожиться, Олеся почти успокоилась и скоро вернется домой. Кстати, мы договорились о пересдаче, и всё будет хорошо. А вы почему не спите в такое время?

— Привет, Наталья. Да вот, мои домашние вернулись с вечеринки и говорят, что видели девушку, похожую на Олесю. Да и это, там говорят ещё Костюмова похитили…

— Да вы что? Костюмова похитили-и? Ну ничего себе. Надеюсь, что его скоро вернут. Олесь, слышала — Костюмова похитили?

Если бы сейчас рядом случайно оказался Стивен Спилберг, то без раздумий подписал бы с Натальей контракт на все главные женские роли на десять лет вперед. Да ещё и из гроба Станиславского донесся бы вопль: «Верю! Верю!!!»

— Ах-ре-неть, — мрачно прокомментировала я.

— Так вас там не было? — спросил Сергей Васильевич.

— Конечно же не было. Там вход только по пригласительным билетам, а мы зачем туда пойдем? Рядом постоять? Ой, Сергей Васильевич, мы уже к магазину подошли, вам дать Олесю?

— Да. Пока, Наташа.

— До свидания, Сергей Васильевич, — прощебетала Наталья и сунула телефон мне с таким же рвением, с каким недавно Фима Козырь совал микрофон.

— Да, батяня, чё хотел? — вырвалось у меня.

— Доча, ты уж не сердись на Лору. Приходи домой и… И помиритесь. Я плов приготовлю. Посидим, поболтаем, всё выясним, — даже по телефону было слышно, как отец подбирал слова, чтобы позвать дочку домой.

— Попозжа, батяня. Щас с делами слегонца раскручусь и всё будет в норме. Ещё сгоняем с тобой на загоралово, ещё прибухнем и поорем: «Таги-и-ил!» Всё будет в поряде, не бзди. Покеда, а то сейчас мобила потухнет.

Я не стала дожидаться ответа отца и отключила вызов. Ой, стыдно-то как… И ведь папа старается сделать как лучше. Потом я повинюсь перед ним и попрошу прощения. Потом. А сейчас нужно разобраться с колдуньями.

Мы прошли мимо желтой «Копейки» к подъезду дома. Лежащая на газоне дворовая собака подняла усеянную репьями голову и уставилась на девушек. Слезящиеся глаза печально взглянули на платья, небольшие сумочки в руках, высокие каблуки, и пес вздохнул — у них не было ничего похожего на бутерброды с колбасой. Даже обгрызенной косточки не видно.

«Жмоты!» — решил пес и уже хотел положить голову на лапы, когда чей-то властный приказ изнутри заставил замереть и продолжить наблюдение за человеческими самками. Тощая самка оказалась менее привлекательным объектом изучения, чем её голубоглазая подружка.

Мой палец ещё не успел коснуться домофона, как сверху последовал окрик. В пробуждающемся районе, когда многие люди только просыпались и потягивались перед тем, как выйти на кухню и заварить кофе, крик прозвучал довольно-таки громко.

— Олеська!!! — второй раз заголосил кто-то сверху. Мы выглянули из-под ската подъезда.

Этот кто-то имел рыжую шевелюру и весьма плачевное состояние. Ну да, плачевное. А как иначе можно назвать то состояние, когда цепляешься одной рукой за карниз крыши, а другой держишь за воротник обмякшее тело темноволосого парня?

И всё это удовольствие творилось на высоте семнадцатого этажа. Пес поднял голову, оценил картину и неожиданно улыбнулся, как умеют улыбаться собаки, которые избежали кастрации потому, что ветеринар заболел и сегодня принять не сможет.

— Ты что там делаешь?!! — задала вопрос я и тут же поняла, насколько глупо он прозвучал.

— Тащусь от Балашихи с высоты птичьего полета!!! — донеслось в ответ. — Сдергивайте нас по-бырому, а не то я сейчас сам сдернусь. Два жмура на асфальте будут на вашей совести.

Я тут же кинулась к дверям и попыталась набрать номер квартиры Галины Кирилловны. Путалась, плевалась и набирала снова. Наконец, заветные цифры нажаты и раздалось треньканье домофона, словно черная коробочка уговаривала не