Расписав свой день, я пришла к выводу, что, если постараться, вполне можно решить все проблемы «за один присест». То есть за один день. И хотя даже мне собственная самоуверенность показалась воплощением безумной наглости, я прониклась высоким моментом и улыбнулась. В конце концов, большинство немыслимых подвигов совершается благодаря вере в собственные силы.

В тот момент, когда такая бесспорная истина озарила мой мозг, в дверь позвонили.

Я открыла и на пороге увидела Янкина. За его спиной возвышался солидный белобрысый господин, которого я сразу нарекла Шумахером. А рядом стояла дамочка в теле, с бледной, анемичной кожей и невыразительным и тусклым лицом. Увесистая картошка носа не придавала ей привлекательности, а маленькие глазки-буравчики просто приводили в ужас.

— Доброе утро, Танечка, — потянулся Янкин к моей руке. — Вот и мы. Решили нарушить ваш покой… Знакомьтесь — герр Шумахер с супругой.

— Таня, — представилась я, протягивая этой странной парочке руку.

Если у герра Шумахера при большом желании можно было обнаружить хоть капельку обаяния, то у его супруги оное качество отсутствовало напрочь.

* * *

Шумахер внедрил свое грузное тело в мое любимое кресло — я при этом вздрогнула, опасаясь за его сохранность. При этом немец с любопытством оглядел мою обстановку, которой я, к слову сказать, гордилась, и как-то жалостливо крякнул. Видимо, в его стране так жили только представители низших слоев общества. Взгляд же его супруги с крайним неодобрением сверлил меня. Так и хотелось ее заверить, что своим супругом она может пользоваться в гордом одиночестве — мы, русские женщины, вполне обойдемся без ее толстого Шумахера.

Кстати, присмотревшись, я пришла к выводу, что мне повезло — я имею счастье лицезреть в своей квартире типичнейших немцев.

Шумахер что-то сказал Янкину по-немецки, Янкин заерзал в кресле, покраснел и кинул на меня взгляд. Я немецкий знаю и фразу поняла.

— Она слишком сексапильна, чтобы быть умной.

Вот так он меня охарактеризовал! Я задумалась. На что мне обидеться? На то, что не слишком умна, на его взгляд? Или на сексапильность? Решив, что на признание моей красоты обижаться не стоит, я пришла к выводу, что мне не понравилось второе. И на чистейшем немецком я отпарировала:

— Придется вам мириться с некоторыми моими недостатками. Впрочем, если я вас не устраиваю по каким-то параметрам, я не навязывала свою кандидатуру.

Шумахер вылупил на меня глаза и громко запыхтел, как закипающий самовар. А Янкин еще интенсивнее заерзал на краешке стула. Что касается супруги, то она продолжала хранить индифферентное молчание, отчего у меня родилось подозрение, что эта матрона плохо «понимайт» не только русский, но и свой родной язык. А может, она вообще из аборигенов Берега Слоновой Кости?

— Танечка, наверное, мы немного рано приехали к вам в надежде получить сведения об интересующих нас личностях?

Я усмехнулась как можно более зловеще и медленно произнесла:

— Отчего же? Одну из них я нашла.

Он вопросительно взглянул на меня:

— Как? И где…

— В морге уже, наверное, — передернула я плечом. — Видите ли, Константин Сергеевич, к тому моменту, когда мы с ней наконец-то встретились, она была мертва. А вернее сказать — убита.

* * *

Янкин вздрогнул. Шумахер нетерпеливо воззрился на него, ожидая, что Янкин переведет мои слова.

— А… деньги? — пробормотал Константин Сергеевич, поднимая на меня полный мольбы взгляд.

— Послушайте, господин Янкин, — проговорила я. — Я только что вам сообщила о том, что Светлана Точилина найдена убитой. Вы меня спрашиваете про деньги… Вы что, не поняли или настолько черствы?

Он замялся.

— Нет, что вы… Просто…

— Просто деньги вас интересуют больше всего на свете, — усмехнулась я. — Хорошо, я постараюсь уважать ваши странные убеждения. Если человеку охота попасть в ад, я считаю это его правом. Особенно когда этот человек пребывает в «здравом уме и памяти», а также вполне совершеннолетний и может отвечать за свои поступки. Так вот, не стану вас мучить ложной надеждой — денег у Светы не было. Более того — никаких денег она не брала.

— Откуда вы знаете?

Я уже хотела было пояснить ему, что то — гда Свете не понадобилось бы шантажировать его менеджера и неведомую владелицу органайзера, но промолчала. Нельзя же рассказывать об этом одному из подозреваемых!

— Это пока мой секрет. Потом я, возможно, объясню некоторые свои умозаключения. Так вот — у Светы денег не было. Поэтому я не могу вас ничем утешить.

Константин Сергеевич очень огорчился. Куда больше, чем Светиной смертью.

— Герр Шумахер, — обратилась я к высокому гостю на его родном языке. — Я осведомлена о деятельности фирмы, хотя все знаю и не от господина Янкина. Мне хотелось бы задать вам один вопрос — были ли у вас до этого встречи с «суррогатными» родителями?

Он покачал головой. Взглянул на супругу, будто собирался что-то сказать, но промолчал.

— Нет, не было. Мы видели их на фотографии. Они нам понравились.

— А почему вы захотели русского ребенка?

— Моя жена. Она настаивала именно на русском ребенке.

Я посмотрела на фрау с любопытством.

— Почему? — обратилась я к ней.

— Потому что мои предки из России, — на ломаном русском проговорила она. Если ее предки и были выходцами из России, то сама она явно интересом и любовью к их родине не страдала.

— Ладно, — вздохнула я. — Нам следует решить, продолжаю ли я поиски, но теперь они будут совмещены еще и с поисками убийцы. Или мы прекращаем это дело, и я могу считать себя свободной.

— Нет! — вскричали в два голоса и Янкин, и Шумахер.

— То есть вы остаетесь моими нанимателями? — уточнила я.

Оба усиленно закивали головами.

Хорошо. Это мне уже нравилось. Честно говоря, не люблю я работать на бизнесменов бесплатно… А найти Светиного убийцу мне очень было нужно. Хотелось посмотреть в глаза человеку, решившемуся погубить живую душу. Во имя чего? Я не отношусь к тем людям, кто полагает, что это сделать просто. Конечно, я знаю о маньяках и больных людях, для которых не существует порога нравственности. Но ведь в случае со Светой на убийство решился нормальный человек! Или мне только так кажется?

* * *

Проводив своих гостей, я набрала Риткин номер.

— Алло? — томно проворковала моя подруга.

— Это я, можешь не пытаться произвести на меня впечатление.

Она хихикнула:

— Еще никто не поймался, Танюша. Но я все помню.

— Повтори, — потребовала я.

— Назначаем встречу на завтра. В два дня. Кафе «Пингвин». Все?