Игнат

— Не скажешь?

С явным дискомфортом выталкивает из себя Лиля и топит меня в серой глади чертовых омутов. Выпускает воздух из легких крохотными порциями, стыдливо поджимает пальцы ног, мнет зажатую в ладонях хлопковую ткань.

Нахохлившаяся, как мокрый после дождя воробей. Испуганная. И невероятно красивая. Настолько красивая, что стальным обручем стискивает грудь, и напряжение струится вдоль позвоночника.

С длинной изящной шеей. Острыми выпирающими ключицами. С маленькой родинкой чуть ниже пупка. Даже со смазавшимися от незапланированного купания тенями и черными дорожками от потекшей туши на щеках невероятная.

Хрустальная, нежная, беззащитная. И в то же время способная посыпать твое сердце кайенским перцем и перемолоть его в мясорубке. Переломать кости, выкрутить суставы и нанести удар, когда ты меньше всего ждешь…

Не забывай, Крест, тебя уже один раз пережевали и выплюнули.

Мотнув головой, я стряхиваю с себя паутину гипнотического наваждения, напрасно ищу что-то в подернувшихся плотной пеленой глазах и твердо ей обещаю, сглатывая осевшую на нёбе горечь.

— Не скажу. То, что случилось в каюте, останется в каюте.

— Спасибо.

От ее неуместной благодарности дергаюсь, как от пощечины, все мышцы каменеют, самоконтроль отправляется куда-то в тартарары вместе с намерением остепениться и больше внимания уделять Вике.

Куда там! Стиснув зубы, я прикладываю максимум усилий, чтобы опять не слететь с катушек, не распластать Аристову по кровати и не вляпаться в нее, как желторотый юнец. Дышу глубоко и длинно, смеживаю веки и параллельно сдираю с себя прилипшую к телу одежду, ощущая характерное покалывание на ребрах.

Знаю, что Лиля смотрит. Знаю и испытываю мстительное удовлетворение, нарочито медленно натягивая на бедра узкие черные брюки и оставляя рубашку с чужого плеча болтаться расстегнутой.

— Я пойду первым. Ты чуть позже.

— Хорошо.

Кивает согласно, покладистая, а меня разрывает изнутри. Трясет, как при продолжительной бомбежке. Шатает, как в свирепый девятибалльный шторм. Скручивает в бараний рог при виде ее подрагивающих ресниц и трепыхающейся на шее жилки. И в очередной раз выбивает к хренам предохранители. Замыкает, зацикливает, кружит.

Раз, два, три, четыре. Шаг, другой. Мои жесткие пальцы стирают с Лилиных пухлых губ остатки матовой помады, размазывают бежевую краску кривой линией по щеке, стискивают упрямый подбородок. Тело, вопреки законам здравого смысла, льнет к телу, кровь густеет и начинает закипать.

— Учти, разговор о моем отцовстве не закрыт. Мы просто отложили его ненадолго.

Повисающая между нами тишина давит на барабанные перепонки, врезаемся друг в друга на бешеной скорости, хоть и стоим недвижимо, транслируем молчаливо такую убийственную гамму, что удивляюсь, как нас не раскидывает по разным углам.

Еще десять минут назад стонали от страсти в унисон, а теперь глотки готовы друг другу грызть — в этом все наши отношения с Аристовой. Гребанные эмоциональные качели, чертовы американские горки, зона свободного падения в Огайо. Нервная система в клочья, самообладания ни на грамм, тщательно лелеемые принципы в лепешку.

— Я все равно вытащу из тебя правду. Можем это сделать безболезненно, по-моему. Или со спецэффектами, если будешь сопротивляться.

Балансируя по канату, я вываливаю на бледнеющую Лилю два варианта и резко отлипаю от нее, ломая контакт. Если в эту же секунду не уберусь отсюда, рванет мощнейший по силе снаряд, разнесет немаленькую яхту в щепы и обязательно кого-нибудь покалечит.

Не то чтобы меня волновали сопутствующие жертвы, но остудить дымящуюся башку и скорректировать стратегию необходимо.

С этими мыслями я криво застегиваю пуговицы на рубашке, пряча следы от Лилиных ногтей, взмываю вверх по лестнице и появляюсь на палубе, где царит кипучее веселье. Именинница в коротком блестящем платье сапфирового цвета с бутылкой шампанского в руке толкает не слишком связный тост, ее подружки-куклы с одинаковой, вылепленной у пластического хирурга внешностью оживленно галдят, все это фиксирует на камеру приглашенный видеограф. Короткостриженая девчонка в неприметном сером комбинезоне.

И я даже теряюсь на несколько мгновений от этого буйного обилия красок и звуков до тех пор, пока мне на локоть не опускается мужская ладонь.

— Игнат Крестовский, верно? Вы жену мою не видели?

Преуспевающий банкир, перебравшийся из северной столицы в Москву, но так и не утративший Питерской интеллигентности, просвечивает меня рентгеновским зрением. Раскладывает на составляющие и плотно сжимает губы в ожидании ответа, пока липкая паника льдистой изморозью стягивает мои внутренности.

Аристов что-то видел? Провоцирует? Проверяет?

— Видел.

Выдержав длинную томительную паузу, я говорю совсем не то, что от меня ждут этот лощеный щеголь и слегка шокированный отец именинницы, замерший рядом. Стряхиваю со своего локтя начинающую раздражать ладонь Аристова и не гнусь под напором чужого пронзительного взгляда. На самом деле, осуществляю это все с холодным расчетом.

Лучше с каменным лицом выдать безопасный минимум правды, чем потом выкручиваться из нагромождения лжи и отрицать очевидное. Тем более, если Лиля в разговоре с мужем будет настаивать на обратном.

Лиля…

— И?

Снова беру небольшой тайм-аут. Медленно разминаю затекшие мышцы и отстраненно наблюдаю за метаморфозами в Сергее. За судорожно дергающимся кадыком на его шее, за бугрящимися под классической рубашкой мускулами, за выпирающей ярко-синей веной на лбу.

Не впечатляет. И не таких по рингу размазывал.

— Она упала в воду, пока вы что-то обсуждали на берегу. Теперь внизу. Переодевается в комплект сменной формы, который ей принесла администратор.

Обрушиваю на хмурящегося Аристова поток информации, молчу о том, что ему следует лучше следить за безопасностью своей жены, и круто разворачиваюсь на пятках. Чтобы тормознуть кого-то из обслуживающих фуршет официантов, схватить с его овального подноса шампанское и одним махом влить в себя содержимое бокала. После чего поморщиться от пузырьков, ударяющих в нос, и моментально зацепить добавку.

Хоть я и терпеть не могу эту шипучую хрень, сейчас она помогает. Позволяет отвлечься. Немного притушить пылающее в груди пожарище. И не думать о том, что Лиля делит постель с этим гладко выбритым интеллигентишкой.

Мантра. Дзен. Концентрация. Ну!

Делая еще один жадный глоток «Кристалл брют», я старательно вытравливаю из сознания грозящие спровоцировать детонацию картинки и глубоко дышу.

Речная свежесть. Ароматная клубника. Аппетитная выпечка. И знакомый парфюм, проникающий в ноздри.