Оторвавшись от моего плеча, он впился в мои губы. Его руки сжимали меня очень крепко, почти до боли — так, будто Кеорсен боялся, что я вырвусь и убегу. Но разве я могла бы? Нет, только не от него.

Запустив пальцы в его волосы, я прижалась еще теснее. Хотелось, чтобы между нами не осталось ни крупицы свободного места, чтобы даже юркий ветер не нашел возможности проскользнуть, чтобы ничто не могло разделить нас. Чтобы мы стали единым целым. Отдаваясь во власть ощущений, я вручала Кеорсену свое тело и душу. Они его. Вся я — его.

И точно услышав мои мысли, высший разорвал поцелуй и хрипло выдохнул:

— Моя. — Его низкое рычание отозвалось волной мурашек на моей коже.

— Твоя, — прошептала я, касаясь губами его губ. — Только твоя. Навсегда. И ты мой…

Кеорсен хищно улыбнулся. Лунно-белый взгляд полыхнул таким торжеством, что у меня самой, опьяненной, закружилась голова. В груди рождались слова, незнакомые, непривычные, но мне хотелось их произнести. Казалось, что-то подталкивало меня это сделать. И я поддалась.

— В тебе я черпаю силу и тебе возвращаю свою.

Фраза сорвалась с языка естественно и очень правильно. Так, словно именно сейчас для нее самое время.

— Что ты сказала? — Расслабленность Кеорсена вмиг испарилась.

Взгляд демона стал цепким, внимательным. Он скользил по моему лицу и постоянно возвращался к глазам. Заглядывал в них, будто отчаянно желая увидеть… что? Не знаю.

— Сати, — Кеорсен мягко встряхнул меня, вырывая из неги, — какого цвета мои глаза?

— Серебристого, когда ты спокоен, — заговорила я, следя за эмоциями демона. — Алого, когда зол, кроваво-красного, когда в бешенстве. — С каждым словом в его взгляде все отчетливее читалось затаенное ожидание и… надежда? — Молочно-белого, когда ты смотришь на меня, как сейчас.

Вместе с последними звуками Кеорсен шумно выдохнул и рывком прижал меня к себе. Его руки снова стиснули меня почти до боли. Сильно, жадно, с невысказанным отчаянием, как будто пытаясь спрятать от мира что-то бесконечно ценное. Я не стала вырываться. С вопросами тоже не спешила. Сейчас единственно важным остались объятия Кеорсена, стук его сердца и дыхание, шевелящее мои волосы. Наша близость. И я позволила себе раствориться в происходящем, потерять счет времени.

— Почему ты не сказала мне этого раньше? — хрипло произнес Кеорсен спустя… сколько? Не знаю, не важно. — Когда ты впервые увидела белый цвет?

— Давно. Еще в твоем замке.

Грудь Кеорсена ощутимо поднялась и опустилась от глубокого вздоха.

— Как же мало ты о нас знаешь…

— Это что-то значит? — Я нашла в себе силы отстраниться. — Белый цвет — особенный?

— Ты даже не представляешь насколько. — Кеорсен улыбнулся и мягко очертил большим пальцем мой подбородок. — Это дар, взгляд Великого, которым мы смотрим на истинную пару.

На секунду показалось, что мир вокруг нас онемел. Не хрустел снег, срываясь с отяжелевших веток наземь, не шумел ветер, не скрипели стволы толстых краснолистов, облетевших по осени. Единственный звук, который я по-прежнему слышала, — стук собственного сердца. Частый, чуть напуганный, замирающий, надеющийся.

— Ты… я… мы… — Мысли путались, слов не хватало.

— Да, — медленно, явно наслаждаясь звучанием ответа и всего того, что за ним скрывается, проговорил Кеорсен.

Глядя в самые удивительные глаза, я не могла найти сил сделать вдох. Истинная пара… Мы истинная пара! Душа трепетала доверчиво и нежно, сердце пело. Однако один вопрос не давал мне покоя. Сизой тучей он набегал на чистое небо моего счастья.

— Это значит, ты не женишься на Верине, а мне не придется выходить замуж за Торрела? — спросила я серьезно.

Кеорсен улыбнулся:

— Я и не собирался на ней жениться. Соглашение мы подписали лет пятьдесят назад, да и то по настоянию моего отца. Дань традициям, ничего более. К тому же тогда я действительно не видел причин, почему стоит отказываться. Верина сильна, красива, из высокого рода. — Демон перечислял достоинства сестры Рейшара сухо, без особого интереса. Его чувств она явно не задевала… в отличие от моих.

Стоило только услышать ее имя из уст Кеорсена, как все во мне ощетинилось, точно маленький еж. В памяти всплыли картинки приема у Моргранов и вид златовласой красавицы, призывно прижимающейся к телу Кеорсена. Ее плавные жесты, ее грудной смех, ее тонкие пальцы, норовящие забраться в расстегнутый ворот мужской рубашки. Взор подернулся алой дымкой.

— А потом я встретил тебя… — продолжил демон с улыбкой, словно довольный моей реакцией. — И ты вызвала во мне столько эмоций, сколько никто и никогда не вызывал. Хочешь узнать, ради чего я подтолкнул Маорелия признать тебя наследницей его рода? Чтобы ты перестала считаться человеком в глазах высших. Мне плевать на мнение света, но я не хотел прятать тебя, не желал разрываться на два мира, в одном из которых меня бы обязали жениться на демонице. После праздника зимней ночи я сказал Рейшару, что не собираюсь связывать жизнь с его сестрой. Пусть не сразу, но он меня понял и аннулировал соглашение. Когда ты обо всем узнала, меня уже ничего не связывало с Вериной.

— Но почему ты не сказал мне?

— А ты бы поверила? — грустно усмехнулся Кеорсен. — Я хотел дать тебе время самой во всем разобраться. Мне был важен выбор, который сделаешь ты.

— Но если бы я ошиблась? Если бы поняла все неправильно, ты бы… отпустил?

— Нет. — Теперь на его губах расцвела самоуверенная, чуть насмешливая улыбка. — От своего я не отказываюсь. А ты — моя.

И пусть Кеорсен сейчас сказал, что вернул бы меня даже против моей воли, я не испытала злости. Напротив — одно лишь счастье. Чистое, искреннее, незамутненное. Возможно, я привыкла к собственническим замашкам демона, но гораздо вероятнее, что в глубине души мне нравится ощущать себя принадлежащей Кеорсену. Ему одному.

Эмоции бурлили, подталкивали вновь спрятаться в объятиях демона и позволить себе хоть недолго побыть слабой. Но оставалось еще несколько важных вопросов.

— Маорелий знал, что ваше соглашение с Вериной отменено?

— Ты спрашиваешь, — Кеорсен прищурился, — сознательно ли твой отец тебе солгал? — Я кивнула. — Не знаю, мышка. Но обязательно это выясню. Как и то, почему он тогда сказал мне, что ты не желаешь меня видеть.

— Что?!

— А ты думала, почему я был в таком бешенстве, когда вломился к тебе? — хмыкнул он. — Получается, старый жук провел нас обоих. Придется спросить с него за все… — В голосе Кеорсена прозвучали опасные ноты, не сулящие Маорелию ничего хорошего, но я не стала за него заступаться. Знала, Кеорсен не убьет его, а все остальное меня не интересует. Маорелий сам затеял опасную игру, пытаясь влиять на сильнейшего высшего, и должен был понимать, чем рискует.