— Я… мне нужно с ним встретиться, — попросила я, заглядывая в глаза Кеорсена. — А потом, обещаю, я расскажу тебе все.

Тучи сгущались. Буря, которую так жаждал Рейшар, набирала силу, крепла день ото дня и теперь была готова обрушиться на его род. Вот только готов ли сам Рей к ее удару? Несмотря на все подозрения, я переживаю за него.

Я помню наши совместные тренировки и игру в снежки, его подначки и шутливые провокации Кеорсена, его лукавые улыбки и горящие золотом глаза. А еще я помню, как он смотрел на меня, ведя в танце под зачарованным снегопадом. В том взгляде не было зла или презрения — лишь затаенная нежность, столь не вяжущаяся с его привычным образом. Глупо отрицать, в глубине души я не верю в виновность Рейшара. Кеорсен, думаю, тоже.

Пообещав выполнить мою просьбу, он ушел допрашивать плененного низшего. Я тоже решила не отсиживаться в покоях и уже хотела было выйти, но вовремя бросила взгляд в ростовое зеркало. Даже закутанная в плащ, я выглядела плачевно. Растрепанные волосы, содранная скула…

Я распахнула тяжелые полы и продолжила изучать собственное отражение. Стянутое с одной руки платье, местами порванное, темные пятна запекшейся крови, проглядывающая в расстегнутый вырез тонкая сорочка. Я выглядела не просто плачевно, а жалко.

Нет, так не пойдет. Оставив плащ на кресле, я решительно двинулась в ванную. Там пустила воду и, как была в грязной одежде, забралась в купель. Возможно, не самое верное решение, но не хотелось силой отдирать ткань, прилипшую к покрытым корочкой ранам.

В горячей воде кожу защипало. Причем до того сильно, что пришлось закусить губы, чтобы только сдержать стон. Медленно, стараясь не сделать себе еще больнее резким движением, я принялась стягивать платье, за ним — сорочку. Потом аккуратно обтерла пострадавшие плечо и бок, хмуро их оглядела. Благодаря демонской регенерации кожа стянулась, но на ней отчетливо проступали рваные следы, оставленные когтями низшего.

Интересно, исчезнут ли они со временем? Или так навсегда и останутся молчаливым напоминанием о ненависти этого мира к полукровкам?

Выбравшись из купели и кинув в угол мокрый комок вещей, я сменила воду и забралась обратно. Просить служанок о помощи не хотелось. Может, во мне говорит страх, но я не желаю показывать ни демонам, ни людям, что меня почти достали. Это может породить ненужные слухи, а вместе с ними и надежду довести начатое до конца. Лучше в глазах окружающих я останусь гостьей, приглашенной в замок Артенсейров его хозяином. Наследницей рода Рингвардаадов. Полукровкой. Кем угодно, только не жертвой.

Я провела в ванной еще с полчаса. Потом выбралась, укуталась в халат и прошлепала босыми ногами в гардеробную, где с удивлением обнаружила несколько платьев на вешалках. Странно, мне казалось, Кеорсен перенес всю мою одежду в лесной домик. Может, некоторые из нарядов портные прислали с опозданием? Как бы там ни было, находке я обрадовалась.

После недолгих раздумий выбрала платье с пуговицами на груди. Такое я вполне могу застегнуть сама, не прибегая к помощи камеристки. Потом расчесалась, высушила волосы зачарованным гребнем и, захватив плащ Кеорсена, вышла в коридор.

Снующие слуги и рабы при виде меня почтительно кланялись. А стоило обратиться к ним с вопросом, где находятся конюшни, меня с готовностью проводили почти до нужного выхода из замка. Однако, несмотря на всю вежливость и показную доброжелательность, со мной держались настороженно.

Воспитанница Амарелии, подопечная Кеорсена, наследница Рингвардаадов… слишком быстро менялся мой статус. И рабов, привыкших пусть к суровому, но постоянству, подобные перемены пугали.

Поблагодарив указывающую мне путь девушку, я отпустила ее. Сама же накинула на плечи подбитый мехом плащ и с наслаждением зарылась носом в высокий воротник. Вещь пахла Кеорсеном. Я глубоко вдохнула, заполняя грудь манящим ароматом, — терпким, сильным, как и сам демон, и вышла во внутренний двор.

До конюшен я добралась быстро. Переступила порог и почти сразу же нашла взглядом Бердера.

— Привет, мой хороший, — улыбнулась, подходя к деннику. — Как ты?

Конь радостно всхрапнул и повернулся боком, демонстрируя оставленные ветками царапины. Сейчас их покрывал толстый слой темно-зеленой, сильно пахнущей мази.

— Щиплет? — догадалась я.

Бер согласно тряхнул гривой.

— Когда заживает, оно всегда так. Спасибо тебе… — произнесла искренне. — Ты большой молодец, Бер. Если бы не ты…

Конь подошел к краю денника и ласково ткнулся мордой мне в плечо. Я тихо зашипела. Специально или нет, но Бердер выбрал именно то, которое еще помнило когти низшего. Судя по хитрому взгляду вишневых глаз, — специально.

— Да, тоже щиплет, — призналась я. И вдруг поняла, что именно хотел передать конь. — Мы оба молодцы?

Бер выразительно закивал. Я улыбнулась и ласково потрепала его между ушей.

— Давай только постараемся больше ни во что не ввязываться?

На этот раз конь подарил мне выразительный, полный насмешки взгляд.

— Может, хотя бы попытаемся? — предложила я, чувствуя, как моя улыбка становится шире.

Разговаривать с Бердером было легко. Не знаю, в привязке ли дело или в характере самого коня, но я понимала его эмоции. Можно сказать, в какой-то мере приключение ему понравилось. Теперь, когда самый ужас остался позади, Бердер наслаждался тем, что мы справились и вышли победителями. Причем, сдается мне, собой он гордится особенно сильно.

— Ах, эти грайсерские кони просто потрясающие, не правда ли? — раздался от входа мелодичный голос.

Я подобралась, словно готовясь к новой битве, и повернулась к вошедшей. Сияя улыбкой, на меня внимательно смотрела Амадейна Марвада-Артенсейр.

Мать Лунары держалась очень расслабленно. Каждый шаг — сама грация, каждый жест преисполнен томной женственности. И только взгляд оставался цепким, внимательным.

— Доброго дня, махра, — сдержанно поприветствовала я.

Амадейна картинно взмахнула рукой, и в свете магических кристаллов блеснули драгоценные камни перстней, унизывающих тонкие пальцы.

— Ох, к чему эти формальности? — В певучем звучании ее голоса проступили капризные ноты. — Думаю, никто не умрет, если мы перейдем на «ты».

После пережитого в ущелье упоминание о смерти, пусть и в шутку, не нашло у меня понимания. Я нахмурилась.

Амадейна же, заметив это, вздохнула:

— Мне кажется, мы неправильно начали. Я пришла попытаться изменить это.

Мои брови непроизвольно изогнулись.

— Ради чего? — А вот голос, несмотря на удивление, прозвучал сухо.

— Ради Луны. Она испытывает определенные симпатии, я бы даже сказала — слабости к… тебе. — Амадейна осторожно перешагнула незримую границу и замерла, внимательно следя за моей реакцией.