поцелуи козы показались мне фальшивыми, как и её ласка. Сколько волка не корми…

Пришла служанка, которую разбудил шум, и спросила, может ли она уже убрать погром. Я извинился, за то, что мы её потревожили, и ушёл к себе, чтобы не мешать.

Отнести Даше одеяло? В подвале прохладно, а у неё женские дни. Застудит же пиздёнку?

Нет. Не пойду! Пусть сидит, как есть. Поесть у неё полный рюкзак, и времени подумать над своим поведением почти сутки, остальное лишнее.

21. Виктор

21. Виктор

Давно я не получал пизды. Обидно это. А от бабы получить — обидно вдвойне. Какой-то я обидчивый стал, не хуже тёлки нюни распустил, и это тоже меня бесило.

Два часа ворочался, охал и вздыхал. Не спится мне, хоть об стену уебись. Скрипя зубами, я повернулся на ноющий бок, обнял подушку обманщицы, втянул ноздрями запах её женский и закрыл глаза. Плохо мне без неё, ох, как плохо! На душе такой осадок, хоть на стенку лезь!

Что она там делает в подвале? Плачет? Замёрзла?

Запер девочку в подвал, а сам лежу, как мудак, переживаю. Нет, это невыносимо!

Я сел и включил ночник. На тумбочке Даши лежала её мазь. Отнести ей? Такую мордашку мои коновалы попортили, зла на них не хватает.

Себя заодно полечу. Я взял тюбик и намазал себе бочину и грудак. С сожалением отметил, что тюбик почти пустой. Надо Айболиту сказать, чтоб ещё привёз этой херни вонючей. С запасом. С такой жизнью без неё, как без рук.

Натянул я снова штаны, обулся, сдёрнул одеяло с кровати и понёс Даше мазь.

— Не буянит? — спросил я у своих бойцов, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью подвала.

— Да, нет.

Я открыл дверь и вошёл в помещение, озираясь по сторонам. Боялся я теперь её на полном серьёзе. Я Дашу бить не могу, а вот она меня — запросто!

Подвал у меня большой, размером почти с этаж. Тут я хранил старую мебель, сам не зная зачем, а в углу стоял бильярдный стол. Я его купил, думал, интересно будет шары на досуге погонять. Пару раз сыграл с пацанами, и весь кураж прошёл. Вот я его и спихнул подальше, чтобы об него не спотыкаться.

Может, мне рояль купить? Он поинтереснее бильярда. Кому я на нём играть буду? Сам себе? Мне зрители нужны, точнее, слушатели.

Даша лежала на столе, свернувшись клубочком, подложив под голову рюкзак. Она переоделась в свою форму зачем-то, а её костюм небрежно валялся на полу. Это типа протест? В чём пришла, в том и ушла? Трусы тоже на свои переодела?

Заметив меня, Даша села, свесив ноги со стола, и напряглась.

— Чё пришёл? За добавкой? — криво ухмыльнулась она.

— Перестань, пожалуйста! Вот не стыдно тебе?

— Честно? Нет.

Стерва!

Я протянул Даше одеяло, но она даже не пошевелилась. Тогда я положил одеяло рядом с ней и присел на край. Мы немного помолчали, не смотря друг на друга, потом я вспомнил, что держу в руке тюбик с мазью, и сунул его Даше. Снова ноль реакции.

— Давай, я тебе щёчку смажу? — предложил я, не зная, как ещё исправить косяки своих бойцов.

Даша ничего не ответила, но повернулась ко мне лицом, подставив ссадину. Я принял этот жест за согласие, выдавил капельку мази на палец, другой рукой взял девушку за подбородок.

— У кошки боли, у собаки боли, — приговаривал я, осторожно касаясь пальцем Дашиной щеки. — А у Дашуни заживи!

Она не смогла сдержать улыбки, и я тоже.

— Передай своему врачу, что мазь его — полная залупа! — сказала Даша. — Не помогает она. Но ею можно смело пытать! Так что не выбрасывай, вдруг пригодится.

— Кого пытать?

— Да откуда я знаю?

— Вы пытали пленных?

— Не-а. Мы их просто не брали. От них одни проблемы. Ты разве ещё не заметил?

Я ничего не ответил, потому что сказать было нечего. Что тут скажешь? Выкупил я себе огромный геморрой. Я думал, что вообще всё по-другому будет. Хотя бы без трешака.

Даша развязала свой рюкзак и достала пакет с пирожками. Запахло так вкусно, что слюнки потекли.

— Будешь? — протянула она мне первому пирожок.

— Ага.

Мы сидели в подвале, на бильярдном столе, ели холодные пирожки — романтика, ёпта!

— О чём задумалась, коза?

— Да вот думаю, как ты тут без меня справляться будешь? Помогли тебе твои секьюрити, когда я тебе по рогам давала? — Я снова охуел от её наглости! Сама надавала и ржёт сидит. — Дерутся, как восьмиклассницы за школой. Заперли меня, да? Окно видишь? — Даша ткнула надкусанным пирогом в форточку под самым потолком. — А там нет никого. Можно мебель придвинуть, да хоть бы и этот стол, и вылезти спокойно. Двое за дверью, один у пульта на камеры дрочит, тот, которому я шнобель сломала, скорее всего, на больничке. У тебя даже собак нет. Кто бы меня, интересно, догнал?

— У меня сигнашка по всему периметру! — скрипнув зубами, сказал я. Это всё, что я мог возразить.

— Не, ну под музыку бежать, оно даже веселее! — хохотнула девушка.

Девчонка была права, чёрт её задери, но меня удивило не это.

— Почему тогда не убежала? — задал я резонный вопрос.

— Не знаю. Лениво мне… — Она доела пирожок и посмотрела на мою грудь. — Ты извини меня, здоровяк. Не хотела я тебя метелить. Пересралась чутка, на автомате вышло.

— Где ты драться научилась?

— На кружках. На борьбу ходила, потом на бокс. Мне нравилось. Потом инструктор на базе был по рукопашке. Это уже в армии…

Чем больше коза со мной разговаривала, тем сильнее западала в душу. Когда она не быкует, не притворяется, вполне приятная девочка, рассудительная даже.

— Да, жалко, конечно, что я тебя продать решил… — протянул я, внимательно следя за реакцией козы.

Она поджала губы и опустила голову.

— Не жалей. Это лучше, чем в тюрьму. Зато, найдёшь себе нормальную тёлочку. Ты умеешь ухаживать, добрый. Девушкам такие нравятся.

— Но тебе же не понравилось? — не сдержался я.

— Почему? Понравилось. Не зацепило. Я понимаю, что это трудно понять, но твои ухаживания пустые, хоть и красивые. Ты всё время ждал какой-то похвалы, подтверждение своих пиздатых жестов, но меня не пробрало, прости…

Не пробрало её? Пиздец, блять, я чуть в лепёшку не расшибся и пиздов выхватил, а её не пробрало?

— Зато, меня, охуеть, как пробрало! Счастливо оставаться!

Я соскочил со стола и ушёл. Наорал на охранников и отправил одного из них дежурить на улицу, к