Самое время для последнего парада.

Десятки камер нацелились на площадь. Голограмма транслировалась на все без исключения боевые посты. Так что те, кого не оказалось в парадных коробках, смогли поучаствовать через электронное посредство.

Я не попал в число дежурных истребителей, которые выгуливали разведфлуггеры «Асмодей». Первой выпало отдуваться эскадрилье И-02. Я стоял в строю на ангарной палубе — самом большом помещении авианосца. Вся капитальная переборка превратилась в огромный трехмерный экран, перед которым замерло знамя, контр-адмирал Канатчиков и руководитель полетов Шубин. А за ними — мы. Пилоты, техники, канониры, ходовики, связисты, химики, медицина и так далее по боевой номенклатуре.

Сокрушительные киловатты раскатили в воздухе громокипящие слова:

— Парад, смирно!

Сводная дивизия щелкнула тысячами каблуков.

— Побатальонно! На одного линейного дистанции! Первый батальон пр-р-рямо! Остальные на-право! На плечо!

Автоматы с лязгом взлетели вверх…

— Равнение направо! Шагом марш!

Осназ, крепостная пехота, мобильная пехота, все в боевых скафандрах, никакой праздничной мишуры. Забрала подняты, но дыхательные маски надеты. Бронированные ботинки грохочут по площади, вздымая снежную пыль. Следом — танки и самоходное ПКО. Вот они выстроились лицом к штабу, а над площадью на бреющем полете пронеслись флуггеры крепостного авиакрыла.

— Равнение на знамя!

Над площадью плывут полотнища.

Свидетели боевой славы минувших веков: черный орел на золоте, что видел Бородинское поле, изорванный пушечными ядрами под Севастополем Андреевский стяг, Красное Знамя с золотой звездой, серпом и молотом — то самое, священное, реявшее над осажденной Москвой в сорок первом…

Настоящие, никаких новоделов… А потом наши родные: армия, флот и трепещущий на ветру русский орленый триколор.

И гремело над площадью «Славься»!

И объезжал войска главком. И «ур-р-ра» из тысяч глоток, усиленное динамиками, раскололо небо. И звучала речь Председателя Совета Обороны.

А потом войска развернулись, сделав круг по площади, и ушли на войну. И провожал их золоченой бронзой и звонкой медью Государственный Гимн Российской Директории.

Когда трансляция прервалась и трехмерную глубину заменила унылая броня переборки, Канатчиков повернулся кру-у-угом, скрежетнув по палубе ножнами меча.

— С Богом, — коротко сказал он. — Боевые расчеты, занять места согласно расписанию. Пилоты, по машинам!

Десантный авианосец «Ганавад»,

военно-космический флот Великой Конкордии

Район планеты С-801-7, система С-801

Спецназ «Скорпион» по команде занял места в планерах. Это было давно, целых двадцать минут назад. Двадцать минут перед броском — это очень много.

Взвод лейтенанта Шираза в образцовом порядке разместился в герметичном отсеке малого планера. Спецназ — слишком ценная фигура на шахматной доске, чтобы рисковать целой ротой, сажая ее на один большой борт. Взводные планеры — привилегия элиты. Вслед за ними устремятся на обреченную планету танкодесантные корабли, флуггеры и катера. Они повезут на расчищенные площадки пехоту, танки и вертолеты.

Но чистить дорогу — им, «скорпионам». И флуггерам, разумеется. Иногда Шираз жалел, что не стал пилотом, как его старший брат Сиявуш.

Боевая задача поставлена. Их цель — космодром «А». Упасть на голову, выжечь всё жаром посадочных двигателей и ввязаться в ближний бой, в котором «Скорпиону» нет равных.

И что же?

Ничего. Полное бездействие. Полчаса. Сорок минут. Нельзя ждать на войне, когда войскам отдан приказ «готовность ноль». Солдаты перегорают, даже элита.

Шираз оглянулся.

Элита нынче — так себе.

Вроде бы всё хорошо: скафандры матово сияют. Оружие в стойках по правую руку от каждого кресла. Двадцать кресел с одной стороны, двадцать — с другой. Позади — десантная аппарель, спереди возле командирского пульта — его место.

Ах, как красивы скафандры! Шираз любил их. Легкие и удобные «Вананд» — полководец Юга, который обеспечивает движение Солнца и Луны, служит для освещения мира и способствует рождению и росту всего в авестийской традиции. Обязывающее название.

Вот только содержимое тех скафандров подкачало. Лучшие кадры погибли на Грозном! Сперва штурм Новогеоргиевска, а потом бесконечная беготня по джунглям! Хитрые русские дэвы успели сбежать в леса… Там был ад. Жаркий и мокрый ад. Минные поля, автономные снайперские точки, управляемые фугасные огнеметы и — убийственно точные снаряды, направляемые из-под прикрытия уральской танковой брони.

От взвода, с которым он начинал войну, остались пятеро. Пулеметчик Фируни, Савант, Вариз, Сраош и Гомен — здоровяк и добряк. Последние четверо теперь командиры отделений. Потому что кто еще?

Вот оно, пополнение… Потомственные пехлеваны, бойцы отменной выучки. И ни одного боя, проклятие! Уже балагурят. Перегорели.

— Видели мой плазмомет?! А?! Огненный шторм! Спорим, я первый подобью русский танк?

— Давай я подобью твою сестру, Мани, ха-ха-ха!

— Заткнись!

— А я, парни, обещал своей настоящий русский меч. Убью полковника и отберу!

— Скажи, ашвант Мирое, за каким дэвом твоей девушке русский меч? Не самый полезный подарок!

— Просто у пехлевана Мирое собственный меч подкачал — нужен запасной, ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха!

— Не, ребята, серьезно. Схватимся с их осназом, я слышал, на планете его много. Достойные бойцы. Я убью полковника, получу орден и заберу меч. Говорят, их полковники ходят в бой с мечами. Только бы дошло до рукопашной…

Шираз отвернулся. Почесал надгубье. Усы, которые он отрастил на спор с командиром второго взвода, с непривычки здорово мешали. Никогда не любил волосы на лице — и тут на тебе.

«Болтают… и болтают, и болтают… одернуть, что ли? — подумал он. — А, пусть их. Молодые, кровь кипит».

Поверх всеобщего безудержного хвастовства лег голос Фируза. Пулеметчик отличался некрупным сложением, и голос был под стать. Но как в бою он умел накрыть огнём все поле, так и сейчас его слова покрыли легковесную трепотню.

— Слышишь, салага! Да-да, ты! — Вожделевший полковничьего меча боец обернулся. — Во-первых, не трещи, голова пухнет. Во-вторых, слушай больше всяких дебилов на гражданке. Сам подумай: за каким дэвом на поле боя меч?! В-третьих, ты хоть раз встречался с русским осназом?

— И что такого?! — распетушился молодой. — Я уже все придумал! Всажу штурмовой бур вот сюда.

Он поднял руку.

— Под мышку, где бронепластины расходятся. Чисто. Как учили.

— Друг, мой тебе совет: забудь свои смешные приемчики. Целее будешь. — Фируз похлопал по цевью пулемета. — Вот твое оружие. Если «скорпион» бодается с противником на кулачках — это плохой «скорпион».