Скоро они навалятся на отряд линкоров.

«Кавказ» отчаянно маневрировал.

Башни ГК плевались тоннами бронебойной стали. А из пусковых по бортам рвались к целям ракеты «Титанир».

Далекий орбитальный горизонт окрасился вспышками. Клоны дали залп. Им не было нужды торопиться, поэтому действовали они слаженно, как оркестр. Десятки снарядов и ракет шли на «Белоруссию». Пилоты опять, в который раз, успели дать разгонный импульс, запуская корабль по спирали. Расчеты ПКО вновь успешно отстрелялись и линкор выжил. Всего одно попадание. По правому борту зияла рваная дыра.

— Что у вас, «Белоруссия»? — Лукашенко нашел время поинтересоваться судьбой собрата.

— За собой смотри, Паша, — ответил Шаховской. — У нас порядок. Клоны всю тушенку пожгли. Попадание в склад с продовольствием!

Опять залп. Опять космос на мгновение освещается красно-желтыми точками. На этот раз заметно ниже. Линкоры врага заходят со стороны солнца. Замысел понятен: раздергать отряд, оторвать новые линкоры от старого «Пожарского» и добить поодиночке.

«Ну это дудки», — подумал Лукашенко.

Залп настиг «Кавказ». Точно двадцать барабанных палочек ударили по тугой мембране. Атмосферу с линкора стравили перед боем, заменив на инертный аргон. Но звуки очень нехорошие.

Посыпались доклады. Вторая башня ГК — заклинен поворотник. Пробит бронепояс между пятой и шестой переборкой. Повреждена кормовая цитадель ПКО. Потеря связи с ходовой.

— Бегом, бегом в ходовую! — кричит Лукашенко. — Проверьте, что там с БЧ-5! Просто связь отрубилась или что?!

Потянулись минуты.

А потом линкор настигла волна флуггеров.

Четыре десятка «Абзу» засыпали корабль ракетами и убрались на прикрытие ударных эскадрилий. Те не заставили себя ждать. Штурмовики «Кара» и торпедоносцы «Фраваши».

— Идем встречать паразитов! — доложил командир отряда истребителей. — Пособите, чем можете, а мы поехали!

Лукашенко перекрестился. Понятно, что ребята идут на смерть.

Дальнее ПКО отработало, как на полигоне. Потом истребители. Залпы клонских ракет вынужденно произведены на максимальной дальности, есть время для работы твердотельных и лазерных зениток. После опять навалились «Абзу». Как и предсказывал командир, назад пришла лишь пара «Горынычей».

— Все, парни, — сказал тогда Лукашенко. — Ракеты вы расстреляли, валите на Глетчерный! Что толку, если вас тут порвут!

— Бывай, капраз! — раздался свойский голос командира отряда, все-таки выжил!

Вторая атака торпедоносцев. Третья.

Четвертой не пережило почти все правобортное ПКО «Кавказа».

Три капитана вышли на совместный сеанс связи.

Клонские торпедоносцы на перезарядке. Пятой атаки не выдержать. Надо атаковать самим, пока можно и есть чем стрелять.

Что ж, надо значит надо!

Три истерзанных вымпела пошли на сближение, подставив толстобронные носы под выстрелы вражеских линкоров. В зоне прямой видимости, на той дистанции, куда редко залетают даже штурмовики, они развернулись и дали слаженный залп. И еще один, и еще.

Линкоры «Йездигерд», «Шапур» и «Ардашир», разрываемые артиллерийским штормом, вынужденно отвернули. Все-таки тип «Кавказ», несмотря на все недостатки, вооружен 610-мм орудиями, а это такой аргумент, с которым трудно спорить на сверхмалых дистанциях!

Следующие залпы пришлись по авианосцам. Самоубийственная атака русских линкоров, казалось, могла переломить ход боя. Но такая иллюзия не туманила взгляд профессионалов войны.

Потому что с удирающих авианосцев вновь поднялись «Фраваши» и «Кара».

Дредноуты шли близко, совсем близко, как на параде. Только так остатки их ПКО имели хоть какой-то шанс создать заметную плотность огня в ближней сфере. И так же, как на параде, они отступили на исходные, готовясь встретить смерть, когда пришел приказ самого главкома.

— Внимание, «Кавказ», «Белоруссия» и «Пожарский»! Все видел! Восхищен вашим мужеством! А теперь пора отступать! Ваша гибель ничего не изменит! Уходите через X-матрицу. К исполнению.

Так закончился знаменитый бой линкоров, вошедший во все учебники. Заканчивался и день. Непобежденные вымпелы спаслись, оголив орбиту. Через полчаса погибли крепости «Орешек» и «Шлиссельбург», а планета осталась без прикрытия.

Над укреплениями Города Полковников повисли конкордианские линкоры, выкашивая наземное ПКО. Вслед за их неотразимыми снарядами пошел десант.

Космодром Глетчерный

Планета С-801-7, система С-801

Нас спасло провидение, воплотившееся в легкий авианосец «Рюдзё» Директории Ниппон — родного брата нашего «Дзуйхо».

«Нас» — это остатки израненного авиакрыла «Трех Святителей».

Заслуженный авианосец мы подорвали сами, чтобы враг не мог насладиться собственноручным его уничтожением. Ну… не мы, конечно. Один из фрегатов сопровождения, торпедами. Мы в это время валились на палубу «Рюдзё», поскольку ноги нас не держали, даже с учетом превосходных электромышц скафандров.

Бой был лютый. И запредельно анонимный. Как прописано в учебниках по тактике. Я видел лишь отметки на панораме да маршруты ракет. Своих и чужих. Вот от них-то пришлось побегать. Повертеться, покувыркаться, да так, что любые пилотажные соревнования в Академии показались скучным копошением черепашек.

Мой «Дюрандаль» в конце процесса был пуст, как карман загулявшего по кабакам моряка. Ни одного фантома, пустые контейнеры с фуллереновым волокном, ни одной тепловой ловушки или автономного блока ИНБ. А у встроенной станции инфоборьбы, кстати, перегорел усилительный каскад.

Ракеты расстреляны до железки. Пушка «Ирис» — осталось девять снарядов. Девять!

Это я от ракет отстреливался. М-да, а ствол-то, пожалуй, можно в утиль…

Истребитель оказался молодцом. Центроплан посечен осколками в районе верхней полусферы. Три пробоины в правой плоскости, как раз на уровне пилона с фантомом. И все. Зато лазерные импульсы врага в защитное поле втыкались раз десять. Полезная штука — щит!

Оказавшись на палубе «Рюдзё», я… заснул. Самым хамским образом. Выбрался из «гранитных» объятий с помощью техника, упал на палубу и задрых. Думаю, мой умный организм просто перешел в режим ожидания.

Так меня и привезли на Глетчерный, в виде полутрупа.

И только там, когда очнулся, я узнал, как мало нас осталось!

Мы маршировали по взлетке к подземному капониру, коченея на ледяном ветру. На лицах ПДУ, на головах пилотки, а между ними мертвые глаза.

Я не сразу узнал в таком виде Сашу Пушкина. Темно было — ночь, а огни не горели во славу светомаскировки.

— Самохвальский погиб, — сказал он. — У меня на глазах. Когда мы «Фраваши» потрошили.