– Ох, Генри, – жалостливо вздыхает он, как будто умиляется моей детской глупости. – Если бы я сам понимал.

– Ты не понимаешь? Когда тебя задержали?

Бред. Это бред.

– Не знаю.

– У тебя есть адвокат?

– Не знаю.

– Что значит «не знаю»? – Я бросаю взгляд на часы. Осталось тридцать секунд, и в коридоре уже слышны тяжелые шаги резервистки, направляющейся ко мне. В чем не откажешь военным, так это в точности.

– Дерек, я добирался сюда, чтобы тебе помочь!

– Понимаю. Очень достойный поступок. Но я, знаешь ли, об этом не просил.

– Да, но меня просила Нико! Ты ей не безразличен!

– Знаю. Не правда ли, она удивительная?

– Время вышло, сэр.

Это охранница. Я быстро договариваю в дверь:

– Дерек, я ничего не смогу для тебя сделать, если ты не объяснишь, что случилось.

Самоуверенная ухмылка Дерека становится еще шире, глаза умиленно влажнеют, а потом он отходит к койке и раскидывается на ней, заложив руки за голову.

– Я тебя хорошо расслышал, Генри. Но это секрет.

Вот и все. Время вышло.

* * *

Мне было двенадцать, а Нико всего шесть, когда мы переехали из здания на Рокланд в фермерский домик на Литтл-понд-роуд на полпути к Пинакуку. Мой дед Натаниел Пэлас, сорок лет занимавшийся банковским делом, недавно ушел на пенсию, но у него был широкий круг интересов. Модели поездов, стрельба, возведение каменных стен. Я ребенком любил книги и одиночество, а все эти разнообразные занятия меня мало трогали, но под нажимом деда приходилось участвовать. Одинокая и неуверенная в себе Нико живо интересовалась всем этим, но как раз ее дед не замечал. Однажды он купил набор самолетов эпохи Второй мировой, и мы втроем час просидели в подвале, потому что дед не отпускал меня, пока я не сумел приклеить к корпусу оба крыла. Я все время чувствовал спиной, что Нико в углу ждет своей очереди, зажав в кулачке крошечные серые детальки, – сперва в радостном предвкушении, потом в тревоге и наконец – в слезах.

Кажется, это случилось весной, вскоре после переезда. Для нас с ней те годы такими и были – сплошные взлеты и падения.

– Ну съездишь еще раз.

– Нет.

– Почему нет? Что, Калверсон не устроит тебе еще одно свидание?

– Нико…

– Генри…

– Нико! – Я ору в закрепленный на панели телефон. Связь ужасная, все время прерывается, что не способствует разговору. – Послушай меня.

Но она не желает слушать.

– Наверняка ты чего-то не понял. Он со странностями.

– Вот это точно.

Я паркуюсь на заброшенной стоянке у бывшего торгового центра «Капитолий» – здание протянулось на несколько кварталов вдоль берега Мерримака к востоку от Мэйн-стрит. В Президентский день бунтовщики дожгли остававшиеся в нем магазины, так что теперь внутри только несколько палаток, забитых пьяницами и бездомными. Здесь жил мой вожатый мистер Шепард, когда «ежики» задержали его за бродяжничество.

– Нико, ты сама в порядке? Ты ела?

Вовсе она не в порядке. Голос сиплый, срывающийся, будто она с исчезновения Дерека курила не переставая.

– Я отлично. А знаешь, я уверена… он не хотел ничего говорить при охране.

– Нет, – отвечаю я, – не так, Нико.

Я устало объясняю, как легко мне удалось туда попасть, как мало при Дереке Скиве охраны.

– Правда?

– Всего одна женщина. Резервистка. Плевать им на мальчишку, вздумавшего покататься по территории базы.

– Тогда почему его не отпускают?

– Потому что у меня нет волшебной палочки.

Привычка Нико отрицать факты бесит меня не меньше, чем тупое упрямство ее мужа. Это у сестры с детства. Девочка с ранних лет была фантазеркой, верила в фей, в чудеса, ее сияющая душа жаждала волшебства. Когда мы осиротели, она не могла и не желала этого признавать, и я так взбесился, что выбежал из комнаты, а потом вернулся с воплем: «Они оба умерли! Точка! Сказке конец! Умерли, умерли, у-мер-ли! Поняла? Без вариантов!»

Поминали отца, дом был полон его друзей и доброжелательных незнакомцев. Нико уставилась на меня, поджав розовые губки. «Без вариантов» было сильно выше ее шестилетнего понимания, но мой тон она вполне поняла. Собравшиеся разглядывали двух несчастных ребятишек.

И теперь, в новые времена, Нико не утратила силы неверия. Я пытаюсь сменить тему:

– Нико, ты математик. Тебе что-нибудь говорит число 12 375?

– Что значит «говорит»?

– Не знаю, может, это какое-нибудь число пи…

– Нет, Генри, ничего такого, – торопливо отвечает она и откашливается. – Так что нам теперь делать?

– Нико, ты что, меня не слушала? Это военные. У них свои законы. Я даже не представляю, как его вытаскивать.

Один из бездомных вываливается из палатки, и я машу ему двумя пальцами. Его зовут Чарльз Тейлор, мы вместе учились в старших классах.

– Эта штука, – возмущается Нико, – падает с неба нам на головы, и я не сбираюсь дожидаться ее в одиночестве.

– Не падает она нам на головы.

– Как это?

– Все это повторяют, а это просто… от самомнения – вот что! – Я так устал, устал от всего, и надо бы мне замолчать, да не могу: – Два небесных тела летят в пространстве по пересекающимся орбитам, мы одновременно окажемся в одной точке. Никакого «падает на головы», ясно? Астероид не «летит на нас». Он просто существует, понимаешь?

Вдруг наступает невероятная, жуткая тишина, и я понимаю, что орал.

– Нико? Извини. Нико?

Но она уже отвечает, тихо и ровно:

– Просто мне его не хватает, вот и все.

– Я понимаю.

– Забудь.

– Подожди…

– Обо мне не беспокойся. Занимайся своим делом.

Она вешает трубку, а я сижу в машине, и в груди что-то дрожит, как от удара.

Бум!

* * *

Этот «Далекий белый блеск» – научно-фантастический сериал. Получасовой эпизод выходит раз в неделю и с шумным успехом идет с самого Рождества. У нас в Конкорде его показывают в кинотеатре «Ред Ривер». Что-то там про межгалактический боевой звездолет «Джон Адамс» под командованием генерала Эмели Ченовет. Ее играет звезда Кристин Даллас, она же автор сценария и режиссер. «Джон Адамс» исследует дальние пределы Галактики где-то в 2145 году. Подтекст ясен и доходчив, как удар дубиной по голове: как-нибудь выкарабкаемся, выживем, преуспеем и взлетим к звездам.

Я один раз смотрел с Нико и Дереком, несколько недель назад, в первый понедельник марта. Лично мне не понравилось.