Стив сделал шаг и оказался в комнате.

В комнате Ахматовой.

– Ну, проходи же, Стив, мы тоже хотим.

Но он оцепенел. Очнулся, когда его отодвинули в сторону.

Перед ним была печка-голландка, когда-то она грела Ахматову – Стив сожрал ее глазами немедленно; у противоположной стены стояли бок о бок два старых шкафа – Стив сожрал их глазами немедленно; стол у окна – Стив его сожрал, и еще раз сожрал, и еще раз глазами сожрал. Странно, что предметы не исчезли, – столь ненасытен и всепоглощающ был взгляд Стива. Арина с опаской следила за гостем.

– Тю-тю, – коснулась его плеча.

– Можно? – спросил Стив сдавленным голосом.

– Можно – что?

– Сесть на стул.

– Да кто ж не дает?

– За стол.

– Да садись на здоровье.

Стив сел.

Стул был старый, неустойчивый, аутентичный.

Стол был старый, письменный, аутентичный. С выдвижными ящиками. И перед окном.

Стив сидел за столом и смотрел в окно, как смотрела когда-то Ахматова.

За второй дверью – там, по-видимому, коридор (Стив помнил описание этого дома, богатого какими-то чуланчиками и закутками), за второй дверью отец и сын обсуждали рычажки электрораспределительного щита. «Мам, щелкни выключателем!» Стив слышал, как Арина щелкала выключателем за его спиной, но свет не зажигался. «Мам, а теперь?» – «Слушайте, оставьте в покое электричество! Еще светло».

– Какой ты впечатлительный, Стив.

Он сказал:

– Не представляю.

– Чего же ты не представляешь?

– Они здесь живут и работают.

– А, ты про этих. Так они на разных половинах дома. У Валерия Георгиевича большая веранда, но там печки нет. А у этого веранда маленькая, зато комната с печкой.

– Что же они пишут?

– Прозу пишут. Прозу обыденной жизни. – У нее защебетал телефон птичьими голосами. – Вот, легок на помине.

Стив перевел взгляд с раздернутой занавески на деревянный стакан, из которого торчали шариковые ручки – колпачки у них были явно обгрызены.

– Да, вошли, без проблем, спасибо, – говорила Арина. – Чай зеленый? В пакетиках?.. Так ты же электричество отключил… Ладно, разберемся… По-моему, да… По-моему, очень… На грани потрясения… Сидит за столом, кайф ловит… Туалет – это не главное, не переживай… А может, ему переночевать здесь, как думаешь?.. Очень остроумно. – Она вышла на веранду. – Нет, не со мной… Ты дурак?.. У меня, между прочим, муж здесь… И нам еще грибы дома чистить… Да, спрошу. – Появилась в дверях. – Стив, ты хочешь переночевать здесь?

Стив спросил:

– По-настоящему?

– По-игрушечному. – И в телефон: – Да, хочет. – И Стиву: – Только чистого белья нет. Есть одеяло и подушка.

– Я не буду спать, я буду бодрствовать.

– Он будет бодр… бодрст-во-вать… Зараза, не выговорить!..

– Мам, щелкни еще!

Арина протянула свободную руку к выключателю, и свет на сей раз в самом деле включился – прямо над Стивом зажглась подвешенная к потолку лампочка.

Стив боялся поверить в происходящее – to believe in what’s happening. Все это походило на жестокий розыгрыш. Разговор телефонный, между тем, продолжался, но теперь Арина ограничивалась короткими ответными репликами, а в основном слушала. По ее «ну да», «о’кей», «само собой разумеется» Стив догадывался, что даются ей наставления. Отец и сын перемещались по комнате, трогая что-то и передвигая. Они то входили, то неведомо зачем выходили, то в одну дверь, то в другую. Наконец Влад бесцеремонно сел на кровать, покрытую шерстяным одеялом, – на старую деревянную кровать как бы с аутентично лакированными и обшарпанными спинками… – у Стива на душе защемило. Но он вспомнил, что кровати у Ахматовой не было здесь, а был здесь, он читал когда-то, матрац на кирпичах, и сразу как-то отлегло.

– Слушай, повтори ему сам, – сказала Арина и передала телефон Стиву.

– Здравствуйте, Стив. Никаких особых правил нет. Пожалуйста, не забудьте завтра перед отъездом положить ключ на место. Не знаю, открыта ли со стороны коридора дверь к соседу, туда заходить нельзя: это чужое. Ночью будет холодно, вы умеете топить печь? Дрова лежат за плитой на общей кухне, вход со стороны коридора. Надеюсь, плиту вы разжигать не будете (Стив тут вспомнил о второй трубе на крыше), ее сто лет никто не топил. Что касается печки, Стив, тяга отличная! Будьте осторожны, задвижку уберете, когда прогорят угли, иначе вы угорите. Вы знаете, что такое задвижка? Вода в колодце отличная, питьевая, но рекомендуется кипятить. Не отпускайте ручку, пока не взяли ведро, иначе ведро полетит вниз и вас ручкой ударит. Сообразите. И что касается еды. Ну там только чай зеленый в шкафчике, и, кажется, всё. Рекомендую сходить в магазин на станцию. Сковородка, кружки там, вилки, ложки и тому подобное – всё на веранде. И да – перед уходом отдерните занавески, пожалуйста. Это для того, чтобы наркоманы видели, что в комнате нет ничего ценного. На ночь занавески я лично задергиваю. Но это как вам нравится. Вы же за впечатлениями приехали, не так ли?

– Так! – ответил Стив живо. – Я буду всю ночь работать с Ахматовой!

Магазин закрывался через полчаса.

Стива подкинули. («Мы тебя подкинем», – сказала Арина, и Стив подумал, что этот глагол очень правильный: состояние легкой подкинутости уже давно располагало Стивом.)

Все торговые точки в Комарово рядом с платформой – здесь попрощались. От грибов к ужину Стив категорически отказался и не захотел слушать, как надо готовить грибы. Уже потемнело порядком. Семья грибников в самом что ни на есть приподнятом настроении отправилась в город, а Стив, слегка обалдевший, смотрел им вслед – как они поворачивают на Привокзальную улицу и уезжают по ней в сторону железнодорожного переезда. Через минуту Стив обнаружил себя у дверей одноэтажного домика с белыми стенами и красной крышей – это был магазин «Продукты».

Подкинутый Стив тут вспомнил слово «подкидыш». Как раз про него. Большой комаровский подкидыш. Откроется дверь магазина «Продукты», выйдет хозяин и крикнет жену, они оглядят Стива-подкидыша, возьмут его под руки и заботливо введут в магазин.

Этого не случилось.

Он смело вошел в торговый зал магазина «Продукты», но тут же остановился, чтобы сосредоточиться и понять, чего же он хочет.

Стив был голоден, он с утра ничего не ел, и всё же, несмотря на аппетит, он строго определил себе иметь умеренный ужин. Кроме того, он решил ограничить себя выбором аутентичной еды, отвечающей исключительности обстоятельств.

– Эти огурцы соленые? – спросил Стив, показывая на банку на полке.

– Маринованные, – ответила продавщица.

– А есть ли соленые огурцы?

– Есть квашеная капуста.