Выпили, причем Стив теперь уже до конца – он теперь точно не сядет за руль.

Он знает, как надо. Он просто оговорился.

– В остальном отличный русский язык, – сказал Тюбетейка.

– Моя бабушка русская.

– Я сам наполовину еврей, – сказал Тюбетейка. – Жаль, что мы не встретились раньше. Значит, не повезешь?

– Нет, – сказал Стив.

– Пойдем тогда к Веронике.

– Нет, – сказал Стив.

– Ты знаком с Вероникой?

– Нет, – сказал Стив.

– Ее знают все. Вероника Репинская. Идем. Ты ей понравишься. Увидит – упадет.

– Нет. У меня другие планы.

– Не шути, – сказал Тюбетейка, он достал телефон, стал, путаясь, набирать.

– Я не пойду.

– Пойдешь. – Набрал. – Здравствуй, красавица. Узнаешь? Как дела? Все мысли только о тебе. Тут рядом сидит, нет, увидишь – упадешь. Англичанин. В очках. Нет, без очков. Он хочет тебе сказать кое- что. Я трубку даю, – дал трубку Стиву.

Стив встал: он говорил с женщиной.

– Здравствуйте, Вероника. Это недоразумение. Мне нечего вам сказать…

– Во-первых, я не Вероника, – сказала трубка усталым женским голосом, – во-вторых, вы пьете с Игорем, скажите мне, долго ли он собирается быть в Белоруссии. Он обещал приехать в понедельник. Сегодня четверг.

– Секунду, – сказал Стив. – Он сам ответит.

Стив протянул телефон Тюбетейке:

– Спрашивает, когда ты вернешься из Белоруссии.

– Это кто?

– Вероятно, жена.

– Чья?

– Вероятно, твоя.

– Мы же договаривались, ты мне сюда не будешь звонить. Это дорого, ты забыла?

Стив взял пакет с продуктами и пошел прочь. Он слышал еще:

– Я тебе сам позвоню, мы же договорились… В понедельник не смог… А сегодня вторник еще…

А может быть, действительно вторник, и Комарово находится где-нибудь в Белоруссии?.. Магазин уже был закрыт, лампа на столбе освещала каменную стену, за которой пряталось что-то архитектурно-строительное – не то вилла, не то терем. Стив шел медленно, не совсем уверенный в правильности направления. Проход вдоль стены вывел на Морскую улицу – ее пустынный вид оживляла фигура единственного пешехода. Пожилой мужчина в длинном плаще ковылял в направлении станции и тянул за собой сумку на колесиках. Под его ногами суетилась короткая тень, сначала она от него отставала, а теперь захотела его перегнать – здесь, под уличным светильником. Стив разглядел лицо человека и сразу расхотел спрашивать, как отсюда попасть в Кудринский переулок. Что-то подсказывало ему: торопиться не надо. Он как будто боялся загубить поспешным движением зыбкую логику невозможных обстоятельств – вот он придет, а ключ откажется проникать в замочную скважину, или еще лучше – будки Ахматовой не будет на месте. Из двух возможностей – «будки Ахматовой не будет на месте» и «в будке Ахматовой ночует Стив» – ему самому менее фантастической казалась первая.

Или, например, он заблудится среди этих дач, а спросить не у кого: поселок вымер как будто.

Перспектива заплутать в Комарово была реальной вполне: днем Стив этим путем не ходил.

Он и ста метров не прошел по Морской улице, как на обе ее стороны простерлась зеленая зона – эту часть Комарово не застроили дачами, сосны тут росли свободно и в безопасности. Похоже, здесь была автобусная остановка, лампа на столбе хорошо освещала площадку, и слева от себя Стив разглядел щит с картой поселка. О лучшем он и мечтать не мог. Просто бонус какой-то. Стив подошел – света хватало, чтобы разобраться в этих улицах и переулках. Словно нарочно для Стива, на карте была особо обозначена главная достопримечательность – дача Ахматовой. Все это оказалось настолько к месту и вовремя, что Стив готов был поверить в чудесное явление карты персонально ему. Кто сказал, что она здесь каждодневно наличествует для общей пользы? На какое-то мгновение Стив ощутил себя героем рассказа, которому помогает незримый повествователь. Несколько портил историю дурацкий эпизод в кафе, явно проникший сюда из другой эпопеи. Стив решил как можно быстрее забыть нелепую встречу, он бы уже и забыл, если бы что-то внутри головы не напоминало ему, что немножечко выпил.

Карта советовала воспользоваться пешеходной дорожкой. Стив по ней и пошел – наискось через зеленую зону к Озерной улице. Здесь было темно. Дорожка была выложена плиткой, а по бокам чернели кусты. Что-то замаячило впереди. Стив посторонился. Мимо проехал велосипедист – уж не с прибором ли ночного видения? Стив посмотрел на звезды. Не так давно он перевел на русский свое старое стихотворение, посвященное самоубийству Владимира Маяковского, там есть строки: «…никогда / не корми с ладони / демонов суеты…» Помчись он сломя голову к заветной цели, это будет уже не Стив.

Ключ подошел, замок не обманул, дверь легко поддалась, но Стив ее тут же, тихо ликуя, снова закрыл и повернул ключ в обратную сторону. Дом впускал Стива, но Стив не торопился проникнуть внутрь, он хотел еще немного побыть снаружи.

Про «побыть» он так подумал еще: вот он не курит, но «побыть» это было бы, как если бы он выкурил сигарету.

Словно дом тоже нуждался во времени, чтобы привыкнуть к персоне Стива.

Осмотрелся. Владения Литфонда покоились в темноте – кое-что в виде тусклых полосок и пятен им доставалось от уличного освещения. Эти редкие просветы разрежались тенями от сосен. Окна домов были еще темнее, чем сами дома. В одном что-то поблескивало, будто кто-то развлекался с мобильником. Стив, не отводя взгляда от мерцающего огонька, сделал несколько шагов в сторону и убедился, что это отсвет дальнего фонаря. В другом доме из окна веранды выглядывала странная загогулина, днем Стив не приметил ее. Подойдя ближе, он разглядел жестяную трубу – вероятно, арендатор веранды пользовался печкой-буржуйкой: каменная печь, надо думать, была на половине соседа.

Стив прогуливался по участку, стараясь не отходить далеко от ахматовской будки. Когда он останавливался, воцарялась тишина, и он вдоволь наслаждался ею, но, стоило ему сделать шаг-другой, тишину нарушал треск сосновой шишки, оказавшейся под подошвой ботинка.

Стив заметил, что он старательно обходит островки света, словно прячется от чьих-то глаз.

Рассмотрев контуры будки с разных сторон, Стив вернулся к исходной точке.

Теперь он вошел в дом уверенно и столь же уверенно зажег свет на веранде и в комнате.

Странная вещь: снаружи нехолодно, а в комнате зябко. Гораздо зябче, чем вечером было. Обязательно протоплю, решил Стив.

Но сначала надо было поесть.

Ужин Стива, к счастью, не нуждался в готовке.

Тут же на веранде Стив нарезал дольками плавленый сырок «Дружба» и, смастерив сэндвич с двумя кусками черного хлеба, поглотил это кушанье с превеликим удовольствием. Затем он пощипал квашеную капусту прямо из контейнера. И выпил полбутылки воды. Бублик он решил оставить на потом, к чаю.