Он умолк, словно в ожидании вопросов.

— Ты толкуешь о самозащите, — промолвила Тамра. — А разве эти штуковины не годятся для нападения? И нас не будут учить атаковать?

Чуть помешкав — он даже бросил взгляд в сторону коридора, словно хотел попросить поддержки у ушедшего Тэлрина — Гильберто ответил:

— Любое оружие само по себе пригодно как для защиты, так и для нападения. Насилие чуждо духу Отшельничьего и Братства, однако вы сможете применить полученные навыки по своему усмотрению. Тем из вас, — тут он усмехнулся, — кто почувствует тяготение к оружию, наверняка придется по душе Кандар или Хамор.

И снова один из братьев по существу уклонился от ответа на заданный вопрос. Меня, например, эта постоянная уклончивость раздражала. Положим, ко мне можно было относиться как к ребенку, но все прочие в нашей компании давно вышли из детского возраста. Однако Гильберто говорил с нами так, словно не верил в нашу способность правильно понять настоящий, прямой ответ.

— Ты о чем? Нельзя ли поточнее? — спросила Дорте. Пожав плечами, Гильберто заговорил так, словно старался разжевать каждое слово:

— У нас на Отшельничьем любители оружия редки. Если кому из вас нравится иметь дело с оружием не только для физических упражнений, то, наверное, такому вояке самое место в Хаморе или Кандаре.

Кристал опять хихикнула. Ее длинные волосы были убраны наверх и подвязаны шнурками — на сей раз золотистыми — и, видать, вместо того, чтобы теребить пряди, она без конца пробегала пальцами по лезвию меча. А мне почему-то вспомнилась хирургическая ловкость, с какой Кристал за столом обращалась с ножом.

Ринн нахмурилась и выбрала связку метательных ножей.

— Итак, вы будете упражняться и учиться владению оружием, — продолжал Гильберто, выдержав паузу. — Начиная с того, которое вами выбрано. Конечно, не именно с тем, что держите сейчас в руках, но того же образца.

— А почему не с этим самым? — полюбопытствовал Миртен, крепко сжимая пистолет.

— На это оружие наложены чары, способствующие выявлению его приемлемости, но снижающие, хм... действенность. Поэтому, пожалуйста, положите все, что вы выбрали, туда, откуда взяли. Я отведу вас в учебную оружейную. Там каждый получит оружие того вида, какое он приглядел.

Мне все это казалось чудным. Начать с того, какой смысл был заставлять нас шарить по полкам, как будто Братство не имело возможности само установить пригодность того или иного оружия для каждого из нас? Или каждого из нас для оружия? Но интересно другое: на чем эта «пригодность» основана?

Я спросил об этом у Гильберто, когда он уже поворачивался к двери, противоположной той, в которую мы вошли.

— Тут самое важное — ваш характер. Если вы будете упражняться с оружием, не соответствующим вашему характеру, это может сказаться не только на результатах обучения, но и на самом характере. Правда, Тэлрин считает, что ни к кому из вас это не относится.

— А он-то откуда знаете — удивилась Ринн.

Гильберто пожал плечами:

— Это его дело. А мое — учить вас обращению с оружием.

«И скрывать то, что ты знаешь», — подумал я. Хотя в этом нет ничего нового: тут никто не говорит всей правды.

Гильберто подошел к двери и встал возле нее, дожидаясь, пока мы вернем на место выбранное оружие.

Я встал, чтобы положить на полку посох. Мой собственный нравился мне куда больше.

Тамра, ни на кого не глядя, направилась по пружинящему зеленому полу к стеллажу. А вот Кристал, похоже, было жаль выпускать из рук меч.

Держась на более чем почтительном расстоянии, я последовал за Тамрой.

Тренировочное оружие оказалось основательно поцарапанным, но крепким. Все лезвия и острия, как приметил я, получая палицу, шест и посох, были затуплены. А не рубящее, не колющее и не стреляющее оружие, как мне удалось заметить, кроме меня, выбрали только Саммел и Тамра.

В одном Гильберто был прав: учиться владеть оружием оказалось нелегко, и не только в физическом отношении. Выяснилось, что боевое искусство — это вовсе не та игра, которой я научился от отца. Скажем, прежде мне и в голову не приходило задуматься, как правильно держать посох. Оказалось, что каждому виду оружия, в зависимости от его размеров, веса и поражающих свойств, присуща своя, особая техника использования. В отличие от прочих занятий, на которых крупицы получаемых сведений тонули в море бесконечно повторяющихся общих рассуждений, каждое занятие у Гильберто давало мне что-то новое. Неудивительно, что, хотя по части повторений этот учитель, пожалуй, превосходил всех прочих, заниматься с ним мне было интереснее всего.

— Леррис, если пользоваться посохом правильно, он может оказаться гораздо более эффективным оружием, чем нож. Но это если ПРАВИЛЬНО, а ты держишь его как... — Гильберто умолк и пожал плечами. — Так, что мне и сравнить не с чем.

Поначалу я делал неправильно решительно все. Правда, то же самое относилось и к остальным — кроме Тамры и Кристал. Тамре Гильберто почти не делал замечаний, разве что мимоходом, а Кристал уделял лишь ненамного больше внимания.

Что же до меня... Похоже, у меня руки росли не из того места.

— Леррис... не напрягайся ты так! РАССЛАБЬСЯ!

Невозможно сосчитать, сколько раз мне довелось услышать эти слова, прежде чем удалось более-менее освоить основные движения. После мы стали работать в парах, сначала с Гильберто или одним из его учеников, потом друг с другом. Так и вышло, что я сошелся с Тамрой один на один вовсе не так, как бы мне того хотелось.

Мы стояли на противоположных концах нарисованного белого круга, обозначавшего место проведения учебного поединка. Небо над стеклянной крышей (что для конца лета было, скорее, исключением, чем правилом) затягивали облака, что придавало свету сероватый оттенок.

Тамра улыбалась. Прямо-таки лучилась. Только каким-то не греющим душу светом.

— Каковы правила, магистр Гильбертов — спросила она, ловко держа гладкую середину посоха, оба конца которого имели смягчавшую удары защитную обивку. Смягчавшую — да не очень. На руки она натянула толстые перчатки.

На меня она смотрела как на насекомое или неодушевленный предмет.

— Тамра... — начал было Гильберто, но покачал головой. — Правила просты: запрещаются удары по суставам и в пах.

— Годится, — откликнулась Тамра.

Правила устраивали и меня, а вот выражение ее лица и та легкость, с которой приняла она стойку — вовсе нет. Хотя я на голову превосходил ее ростом, был, надо думать, вдвое сильнее и в последнее время добился некоторых успехов. Так, во всяком случае, говорил Деморсал — один из учеников Гильберто.

И при том, что Тамра, вечно задиравшая нос наглая стерва, безусловно, заслуживала хорошей взбучки.

— Два к одному, что она его отделает... — скрипучий шепот Миртена разозлил меня еще больше, чем это дурацкое пари. Вот ведь пройдоха, из всего хочет извлечь выгоду.