— Думаешь, это так забавно?! — ревел он, но когда я реагировал на это ухмылкой, ухмылялся и сам:

— Ладно, наш юный магистр. Хоть ты и молодой старичок, но все равно славный парнишка...

Это ж надо так сказануть? Ну какой я ему, спрашивается, «славный парнишка»? А уж паче того «магистр»?

Но во всем, кроме физических упражнений, дела если и не ухудшались, то и никак не радовали. Магистр Трегонна закончила свой курс, и ее сменил улыбчивый мужчина по имени Леннерт, с первого же урока затеявший с нами дискуссию по теории гармонии. Это ж с ума сойти! По теории! Ну кому в целом свете может быть дело до таких высоких материй?!

Однако этому магистру Леннерту дело, похоже, было, и он всячески пытался заинтересовать своей теорией всех нас, особенно почему-то меня и Тамру. Тамра сладко улыбалась и задавала вежливые вопросы.

— Значит ли это, что маг хаоса прибегает также к силе гармонии? — спрашивала она медоточивым голоском, подаваясь по направлению к нему на своей серой подушке.

Неизвестно, откуда она себе эту подушку взяла. Все прочие сидели на коричневых, но ей, стервозе, лишь бы выделиться.

— Вот именно! — радостно восклицал Леннерт, тогда как меня просто воротило от ее слащавого притворства. — Даже для того, чтобы манипулировать хаосом, необходимо совершать некие упорядоченные действия, каковые, по существу, являются проявлением гармонии. Таким образом, само существование мага хаоса предполагает наличие фундаментального конфликта.

— Выходит, ему не обойтись без внутренней борьбы? — спрашивала Тамра — разумеется, чтобы неизвестно зачем подыграть магистру: столь элементарный вывод напрашивался сам собой.

— ...Вот почему, — разливался соловьем Леннерт, — жизнь Мастеров хаоса весьма коротка, если только они, что доступно лишь немногим, не продлевают свое существование искусственно. А таких, кому удается разрешить этот внутренний конфликт, еще меньше.

Я подумал о том, не заглянуть ли в подсунутую мне отцом книжонку, но руки так и не дошли. Мне казалось, что в будущем, в странствиях, у меня появится уйма времени для чтения.

— ...Леррис!

— Да?

— Можешь ли ты сформулировать теорему соотношения силы естественного и магического начал?

Я подавил вздох.

— Согласно существующему представлению, чем значительнее в составе какой-либо структуры магический элемент, тем недолговечнее эта структура в сравнении с аналогичной, но созданной из природных материалов вручную или механическим способом.

— Так. Ну и что это значит? — Леннерт улыбнулся и оглядел комнату.

Миртен запустил пятерню в свои непослушные черные лохмы, Дорте смотрела на Миртена, а Кристал — на полуденные облака за окном. Саммел силился подавить зевок, а вот Тамра прямо-таки лучилась.

— Это значит, что магия более пригодна для разрушения, нежели для созидания, — влезла она с ответом.

Тоже мне, открытие совершила. Всякий знает, что разрушить что-либо с помощью магии хаоса легче легкого, но чтобы построить дом, проще не наводить чары, а пригласить каменщиков да плотников.

— Вам еще предоставится возможность убедиться в том, что это не вполне точное утверждение, — промолвил Леннерт, переводя взгляд с Тамры на меня и обратно.

Миртен тихонько заржал.

— Магию гармонии можно использовать для увеличения природной прочности двумя способами: во-первых, защищая структуры от воздействия хаоса, а во-вторых — придавая им большую внутреннюю упорядоченность. Однако, — тут магистр Леннерт покачал головой, — это сложный вопрос, обсуждение которого требует глубоких познаний. На настоящем же этапе важно отметить то, что соответственно оснащенный и обученный индивид может успешно противостоять магическому воздействию и даже одержать верх. Но при условии... ПРИ ТОМ УСЛОВИИ, что и оснащен и обучен он по-настоящему хорошо.

— Магистр? — подал голос Саммел. — А как насчет могущества древних чародеев Фэрхэвена? Или Белых Рыцарей?

Леннерт покачал головой:

— Ты путаешь два аспекта хаоса. Если речь идет о разрушении в чистом виде, то есть уничтожении гармонических связей, придающих вещам и явлениям структурную целостность, то в этом смысле противостоять хаосу более чем трудно. Но возможно — используя три фактора. Первый из них — воля. Ваша воля к жизни препятствует любой направленной магической атаке на вашу личность. Стремление выжить заложено в самой человеческой природе, и подавить его способны лишь самые сильные Мастера хаоса. Правда, вы пока еще подвержены всяческим искушениям... но это другой вопрос. Второй фактор — это природная сила материала. Молодой организм сам по себе обладает большой сопротивляемостью по отношению к магии, подобно зданию, выстроенному из самого крепкого камня с перекрытиями из лучшего дерева. Ну а третий фактор — сама магия, которая может дополнить оба предыдущих усилением структурных связей.

Все, что говорил Леннерт, надо полагать, соответствовало действительности, но, на мой взгляд, не имело никакого смысла. Ясно ведь, что никто, кроме сильного Мастера хаоса, и не подумает предпринимать магическую атаку на личность. А все, кто практикует магическое воздействие, как правило, и сами являются «соответственно оснащенными и обученными индивидами». Белые Рыцари, как помнилось из уроков магистра Кервина, сражались мечами и были могучими воителями.

— ...Сила хаоса заключается в его способности дезинтегрировать сложные структуры... — дундел Леннерт.

— Не по этой ли причине многие народы остерегаются использовать паровые машины? — сияя, как медный таз, осведомилась Тамра.

Ринн еле слышно фыркнула.

Я вздохнул. Сама по себе теория, может, и недурна, но мне уже осточертел и фальшивый энтузиазм Тамры, и ярое стремление магистра Леннерта разжевать очевидное и уклониться от разъяснений чего-либо существенного. Например, что такое магия гармонии? Каким образом способствует она усилению структурных связей? Как эта магия работает и почему никто не признается в том, что ею занимается? Должен же кто-то ею заниматься!

Магистр Леннерт продолжал теоретизировать, а я задумался о Кандаре и о том, что может меня там ожидать.

Нас — во всяком случае, у меня было такое ощущение — с самого начала собирались отправить в Кандар. Но одно дело — думать об отплытии как о деле неопределенного будущего, а совсем другое — узнать, что для тебя время покинуть Отшельничий уже настало.

Нас собрали в той самой комнате, где состоялась наша первая встреча по прибытии в Найлан. Но на сей раз каждому предстояло переговорить с Тэлрином по отдельности.

Дубовые стенные панели казались еще более мрачными чем в тот раз, а изображенные на портретах мужчина и женщина выглядели так, словно знали некую тайну, которой не собирались с нами делиться.

Разумеется, я понимал, что все это чепуха, однако стоило мне взглянуть на мужской портрет, как по коже пробегал холодок. А на женский мне и вовсе не хотелось смотреть, поскольку изображенная на нем особа, при полнейшем отсутствии внешнего сходства, почему-то заставляла меня вспомнить Тамру.