Пенни сладко потянулась, не открывая глаз как обычно, ведь она могла полежать в постели подольше.

Подняв голову, она искоса взглянула на прикроватные часы. Как ни приятно нежиться в кровати, но до окончания отпуска осталось всего несколько дней, жаль терять их без толку.

Пенни скинула ноги с кровати и расправила пижаму. Снизу доносились голоса, и она спустилась по лестнице. Ей хотелось остановиться в коридоре и послушать, о чем они говорят, но шпионить Пенни не стала. Габи без умолку о чем-то рассказывала Даниэлю, и он едва ли мог вставить слово. Но его это, похоже, не огорчало.

Пенни заглянула в ванную комнату и обнаружила там бреющегося над раковиной Даниэля и рядом с ним Габи, забравшуюся на стул. Оба были так увлечены своим занятием, что не заметили ее появления.

Пенни прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться.

В зеркале она увидела отражение лица дочери, покрытого белым кремом для бритья. Подражая отцу, девочка соскребала его зубной щеткой.

Пенни никогда не видела ничего прекраснее в своей жизни…

Независимо от того, что произошло между ней и Даниэлем, она не могла мечтать о лучшем отце для их дочери. Да, он не был образцовым мужем, но как папа был идеален! И в который уже раз в ее голове мелькнуло сомнение: может, не только Даниэль виноват в том, что случилось с их браком?

— Эй, вы!

Даниэль в полотенце, обернутом вокруг талии после душа, посмотрел в сторону Пенни:

— Я не хотел будить тебя и воспользовался этой ванной комнатой.

— Спасибо, что дали мне выспаться.

Габи добавила крема для бритья на свои щеки:

— Хочешь посмотреть, как я бреюсь, мама?

Пенни изо всех сил старалась выглядеть серьезной:

— Конечно. — Она избегала взгляда Даниэля, зная, что им не удержаться от смеха, если они встретятся глазами.

— Я буду бриться так же, как папа, когда вырасту.

На этот раз Пенни посмотрела на Даниэля, и они рассмеялись.

— Что? — невинно спросила Габи.

Мысли Пенни невольно вертелись вокруг раздетого Даниэля, его золотистой кожи, такой упругой и мягкой…

О!

Она знала — он наблюдает за ней и догадывается, на что она смотрит и о чем думает.

Габи все еще деловито водила по лицу зубной щеткой и смывала с нее пену так же, как Даниэль поступал со своей бритвой.

Однако в ванной становилось жарко, и это пугало Пенни.

Прошло много месяцев с тех пор как они расстались, и она еще не представляла себя в интимной обстановке с Даниэлем — тем более после того, что произошло. Тем не менее ее тело бунтовало против разума.

Быть с ним рядом в постели — одно, но прикасаться к нему? Снова быть мужем и женой в подлинном смысле? Именно этого Пенни и боялась.

— Мама? С тобой все хорошо?

Пенни отступила на пару шагов:

— Все нормально, дорогая. Я просто так рада видеть, как вы бреетесь с папой по утрам.

Габи улыбнулась и отвернулась к раковине, продолжая игру.

Даниэль поправлял полотенце на талии, не зная, чем еще заняться.

— Не пора ли нам позавтракать?

Пенни обрадовалась вполне разумному поводу уйти отсюда:

— Звучит неплохо.

— Блинчики? — обрадовалась Габи.

— Конечно, малыш, — ответил Даниэль, не сводя глаз с жены.

Пенни показалось, словно исчез весь мир и она — единственная, кого Даниэль видит. Такого чувства Пенни не испытывала уже очень давно. Ей так не хватало этого тепла…

— Я пойду оденусь, — сказала Пенни.

Даниэль проводил ее взглядом.

Пенни побежала наверх по лестнице, как будто спина ее пижамы горела. Она испуганно спасалась от огня, готовая вернуться назад и рискнуть быть обожженной им снова…

Даниэль поймал ее руку:

— Пенни!

Она остановилась. Замерла, чувствуя, что он слишком близко.

— Я знаю, будет трудно вернуть все назад, — сказал он хрипло. — Но если у нас получится, значит, оно того стоило.

Она медленно кивала. Он прав. Он так прав… Трепет в ее груди и возбуждение в каждой клетке не оставляли никаких сомнений.

— Мы должны быть вместе, Пенни.

Услышав эти слова, она обернулась. У нее перехватило горло, стало трудно дышать.

— Видишь ту маленькую девочку в ванной? Она наша. И никто никогда не сможет отнять это у нас.

Она отклонилась назад совсем немного, но этого движения оказалось достаточно, чтобы приблизиться к Даниэлю, чтобы позволить его губам коснуться ее волос, чтобы скользнуть спиной по его груди…

Наклонив голову, Пенни увидела Габи. Малышка, улыбаясь себе в зеркало, продолжала играть, хотя ее папы уже не было рядом.

— Если бы мы не встретились, у нас бы не было ее. И тех счастливых лет, что мы прожили вместе. Воспоминаний, полных радости и любви.

— Я знаю, — шепнула Пенни.

Даниэль взял ее за руки, удерживая на месте. Она была в пижаме, но от этого прикосновения она почувствовала себя обнаженной. Как будто исчезло все, кроме их прикосновений, его теплого дыхания на шее.

— Я не намеревался снова говорить об этом, но…

Она ждала. Ей не нужно, чтобы он снова извинялся, но в то же время она чувствовала — конфликт еще не исчерпан. Хотя больше всего на свете ей хотелось сказать: «Тогда не надо».

— Мы не можем лишиться всего из-за какой-то бессмыслицы.

В ту же секунду Даниэль почувствовал, как ее спина напряглась. Он опять все испортил, но было уже слишком поздно…

— Это действительно какая-то бессмыслица! — упрямо повторил Даниэль. — По сравнению с тем, что у нас было, и тем, что у нас еще может быть… — он продолжал держать ее за руки. — Для меня нет ничего важнее тебя и Габи, и ты должна поверить мне.

Пенни знала, что пытается сказать Даниэль, но она устала останавливать его. Ей не хотелось больше обвинять его, сдерживая гнев и печаль в своем сердце, и переживать все это вновь и вновь.

— Я не виню тебя больше, — сказала она, отступая на шаг назад. Ей было необходимо вернуть самообладание. — Да, я до сих пор сержусь, но уже не обвиняю тебя, Даниэль. Не сейчас…

Он ничего не сказал. Вероятно, не знал, что сказать.

— Я скоро буду готова, — сказала она громко, чтобы Габи могла ее услышать.

Даниэль не отводил от нее взгляда. Щеки Пенни пылали. Ей пришло в голову: возможно Даниэль хотел убедиться, что не вызывает у нее раздражения и неприязни, когда прикасается к ней?