– Да пошли вы все!.. – завопила та, вскакивая с пола. Лера с некоторым смятением заметила, что она здорово подбила Ирке глаз. – Стрепетова, ты совсем с катушек сорвалась! Мне завтра на паркет выходить! Я тебя сейчас…

– Ах ты, моя ми-лень-кая… – послышался вдруг ласковый-преласковый голос, и Эсма, уперев руки в бёдра, пошла через раздевалку прямо к Ирке. Она улыбалась, но Лере при виде этой улыбки стало нехорошо.

– Ах ты, моя красавица… Да кто же тебя научил, моя бесценная, такие вещи делать?

– Уйдите, я не делала ничего!!! – заголосила Шестова.

– Так и я ничего не делаю! – разбойничья улыбка Эсмы стала ещё шире. – Нич-чего не делаю! Я, родная моя, пока ещё думаю: то ли тебе второй глаз разукрасить… для симметрии… то ли модную причёску сотворить! Без единого волоса, как у лампочки! Ромк, как лучше-то будет? У Леры твоей опыта мало… а я и скальп сниму, если надо!

Эсма говорила всё это спокойным, доброжелательным тоном, – подходя, однако, ближе и ближе. И Ирка в панике заорала на всю раздевалку:

– Помогите-е-е!!! Нина Тиграновна-а-а! Убиваю-ю-ют!

– Да я же ещё не начала, чего кричишь? – успокоила Эсма. Мельком оглянувшись, она подняла с пола большую спортивную сумку Шестовой и перевернула её. Содержимое посыпалось на пол. – Твоя сумочка? И костюмчик этот твой? Краси-и-ивый… Девочки, ножниц ни у кого нет? Лайкра рвётся плохо…

– Отдайте! Вы права не имеете!!! – вопила Шестова.

– Извини, дорогая, я уж без прав как-нибудь… Опа! А вот и наши туфли! Лерка, лови!

Лера, поймав на лету, прижала к себе пару туфель с длинными ремешками. Эсма довольно улыбнулась. И, швырнув в лицо Шестовой её смятый костюм, выпалила вслед три коротких слова, от которых поморщился даже Роман:

– Эмка-а… Здесь девчонки всё-таки!

– Эт-то что здесь творится?! – прозвучал гневный голос с порога, и в раздевалку вбежала Нина Тиграновна. – Что, я спрашиваю, происходит?! Лагутина! Эсмеральда!!! Бог мой, опять ты!!!

– Вы мне не рады, Нина Тиграновна? – выпятила нижнюю губу Эсма.

– И чему тут радоваться?! – воздела руки завуч. – Сколько лет я уже от тебя отдыхаю? Восемь?! А до сих пор ночью в кошмарах снишься! Кино ужасов ты моё!

– Ну, Ни-и-ина Тиграновна…

– Что, Лагутина, что?! Кто в пятом классе Самохина из окна выкинул?

– Там первый этаж был и клумба внизу! И он меня цыганской шваброй назвал!

– А кто на учительском столе плясал «Яблочко» на спор? А кто товарищу физкультурную форму морским узлом завязал и намочил?

– А зачем он меня за волосы тянул?!

– А кто разбил аквариум в кабинете биологии? Туфлей!!!

– Так я же не в аквариум метила, а в Аську Гончарову! – защищалась Эсма, не слыша нарастающего хохота вокруг. – Перенервничала и промазала, а что?! Я же сама потом всех ваших рыбок переловила и в раковину сложила! Ни одна не подохла! И что ж вы меня так не любите, Нина Тиграновна?! У вас тут и без меня бог знает что творится! Почему невесту моего брата обижают?!

– Кого-кого?! – ахнула завуч. Роман чуть покраснел, усмехнулся. Лера, беззвучно запищав, потянула Эсму за брючину.

– Лерка, да что ты меня теребишь?!. – возмутилась та, отдёрнув ногу… и вдруг ахнула: – Божечки мои, а ЭТА где?

Шестовой не было. Не было ни её сумки, ни костюма. Когда она умудрилась сбежать, не видел никто. С лестницы доносился затухающий топот ног.

– Смылась! – с сожалением заметила Эсма. – А я только-только справедливость устанавливать взялась…

Нина Тиграновна заметно вздрогнула.

– Ладно. Не буду вам тут праздник портить, – снисходительно решила бывшая школьная хулиганка. – Ромка! Лерка! Что выстроились?! Сумки взяли и па-ашли! Мама с Петькой с дороги, устали, есть хотят! А я, когда голодная, вообще убить могу!

В Эсмину «Ауди», битком набитую людьми и чемоданами, Лера с Романом не сели и предпочли возвращаться пешком. Тёплый день клонился к вечеру. По тротуару, застревая в подсохших лужах, летел тополиный пух. Пахло летом. Солнце низкими лучами продиралось сквозь листву тополей, и закатные рыжие пятна прыгали по волосам Леры. Роман одной рукой нёс сумку с костюмом, другой обнимал девушку за плечи. А она, измученная, наплакавшаяся, счастливая, и не думала отстраняться. В голове было пусто и ясно. Даже сердце, казалось, не билось, а только вяло трепыхалось где-то под горлом, мешая говорить.

– Ты теперь будешь играть на сцене?

– Не знаю. Не решил.

– Ты должен. Пообещай мне, что… Нет, не обещай. Как хочешь делай. Как тебе лучше.

– Ты молодец, Лерка. Я подумать не мог, что ты сумеешь! Что не растеряешься… Бабка теперь счастлива до небес будет! А Эмка сказала, что ты моя невеста!

– Ах, ну раз ЭМКА сказала… – поджала губы Лера.

– А что ты издеваешься? – усмехнулся он. – Мне через год жениться можно будет.

– А мне только через три…

– Подожду.

– Ромка, но как же я боялась, ой… Послушай, но почему Шестова так сделала? Зачем?! Я же её не лучше! Ни капли не лучше! Нас даже сравнивать нельзя, она профессионалка, её по телевизору всё время показывают, она кубок по Федерации выиграла, а я… Как хочешь, не могу понять!

– И не поймёшь, – сквозь зубы сказал Роман. – Ты же – не она. А бабка говорит, что человек только по себе судить может… С этой Шестовой я ещё поговорю.

– Не надо, ну её! – испугалась Лера. Роман нахмурился, но промолчал. А Лера подумала про себя, что, возможно, она ещё должна сказать подлой Ирке спасибо. Потому что, если бы не её зависть, Ромка, может, так никогда бы и не вышел на сцену…

Они были уже совсем близко от дома, когда со двора вдруг раздались громкая блатная музыка, крики и истошная ругань. Роман с Лерой остановились. Переглянулись.

– Это у нас! – удивился Роман. – Эмка, что ли, опять бузит?

– Это не она кричит! Это мужик какой-то! Фу, как матерится… Бежим!

У подъезда было полно народу. Обитатели двора гроздьями свешивались с балконов, высовывались из окон. Целая толпа мамаш с колясками стояла у песочницы, вытянув шеи, пенсионерки выстроились у своей лавочки, как воинское подразделение, – и все смотрели на огромный чёрный джип у подъезда. Из джипа привычно голосило радио «Шансон», но сам внедорожник выглядел весьма необычно. Казалось, будто кто-то вывалил на него сверху огромную, больше самого автомобиля, пачку кукурузных хлопьев. Рядом с джипом стоял его хозяин и орал во всю мочь, заглушая собственное радио.

– Лерка, заткни уши, – поморщившись, велел Роман. – Хуже Эмки ругается… Кто ж это его так довёл?..

Они приблизились к джипу, и Лера ахнула. А потом, повиснув на плече Романа, зашлась в приступе беззвучного хохота. Парень удивлённо всмотрелся в джип… и сам расхохотался: